Приблизительно десять минут спустя выключается вода и влажный, загорелый мужчина выходит из ванной, и на нем нет ничего, кроме боксеров. Он проходит мимо меня, причем, не замечая меня на полу, и направляется на кухню. Я слышу, как холодильник открывается и закрывается.
— Закройте рот, — Амелия хихикает и закрывает мне рот своей маленькой рукой.
— Черт, твой папочка Г.О.Р.Я.Ч. Горяч, — шепчу я.
И он правда такой, он более накачан, чем Джеймс, но я все равно предпочитаю Джеймса. Господи, это нехорошо для моего либидо. Все, что ему нужно — это немного масла. Ням. О е, я больная! Я мечтаю о брате своего мужа.
Эй, мы всего лишь люди!
Так и есть, либидо. Так и есть.
Он выходит из кухни и внезапно останавливается, когда видит меня. Он ахает, я ахаю, он смотрит вниз на свой обнаженный торс, а потом на меня.
— Так вот почему ты еще не оделся, папочка? Майя думает, ты голячий, — невинно говорит Амелия.
Убейте меня, просто убейте.
— Я не горячий, со мной все в порядке.
О, да ты… такой чертовски горячий.
Лукас ухмыляется и подмигивает перед тем, как пойти обратно в спальню. Самодовольный засранец. Он возвращается мгновение спустя в рубашке, и все еще в своих обтягивающих серых боксерах. Надо поднять глаза.
— Извини, я бы надел джинсы, но домработница забрала их все в чистку. Она взяла карту, которую ты дала мне. И сказала, что моя одежда — это ужас и, вероятно, с блохами.
— Она сказала, что собирается купить мне новые платья, — Амелия улыбается.
Я смеюсь и киваю.
— Это в духе Хлои. Она очень придирчивая и не стесняется говорить то, что думает.
— Ты не против этого? Я пытался отговорить ее. Но она сказала, что раз ты дала мне денег, чтобы тратить, то я должен использовать их. Поэтому я сказал, «хорошо, я схожу попозже в «Уолмарт» за покупками», я думал, у нее случится сердечный приступ, — он смеется и плюхается на диван. — Ой, извини, тебе что-нибудь принести попить? Я все еще чувствую себя неловко, спрашивая, потому что это твоя квартира, но я вроде как на правах хозяина теперь. Поэтому. Пить хочешь?
— Н… нет, — говорю я и бросаю подушку в него. — Господи, прикройся, мое либидо вышло на поле боя. Так неправильно, чертовски неправильно во многих смыслах. — Последняя часть выходит невнятным бормотанием.
— Я заставляю тебя нервничать?
Мне нравится смотреть на озабоченность на его лице. Это очаровательно, так же, как и у Джеймса.
Я отрицательно качаю головой.
— Нет, честно, нет. Правда. Я просто… я… Я думаю, что теперь я что-нибудь выпью.
