Воспаленными от бессонницы глазами Мазай стал просматривать «Правду». Сообщения Совинформбюро были лаконичными, но и за скупыми строками увидел сталевар, как нелегко приходится Родине, как мужественно бьется она с наглым врагом…
Мазай уронил газеты на колени и задумался.
— Представляю себе, какая это пытка для вас — чтение подобных сводок, — «сочувствовал» Шаллерт. И неожиданно спросил:
— А о судьбе своей семьи вы подумали? Уж не полагаете ли, что мы не решимся поднять руку на ваших детей, если этого потребуют интересы Германии?
Мазай побледнел.
Каркерт подвинул к нему столик:
— Вот ваше обращение к рабочим. Подпишите. И распишитесь в получении пропуска на выход отсюда. Деньги получите в кассе. И послушайтесь доброго совета: не теряйте времени, в вашем распоряжении остался один час. Потом вы совершите путешествие в ад.
Каркерт вышел, оставив дверь приоткрытой. Вскоре в комнату вошли трое гитлеровцев. Они усадили Мазая в кресло и застегнули ремни.
— Операцию «обер-сталевар» пора заканчивать, — заключил Шаллерт. — Она недопустимо затянулась.
Он нажал кнопку.
— Введите террориста! — приказал Шаллерт появившемуся в дверях гестаповцу.
Двое полицейских ввели в комнату знакомого Мазаю слесаря Василия Головенченко. Его швырнули в кресло и застегнули, как и на Мазае, ремни.
— Узнаешь, — спросил Шаллерт, указывая на Мазая.
— Кто ж его не знает!
— Когда стрелял в полицейского, чье задание выполнял? Когда и где встречался с Мазаем? Откуда у тебя оружие? Давно знаком с Мазаем и Пащуком? Где в последний раз видел Лута?
Головенченко молчал.
— Разбудить его! — приказал Шаллерт.
Полицейские принялись избивать Головенченко резиновыми дубинками.
Мазай, пытаясь разорвать ремни, собрал все силы, поднялся и рухнул на пол вместе с креслом.
— Убрать, — указал Шаллерт на Головенченко.
В комнату одного за другим приводили арестованных, привязывали к креслу и избивали.
— Вы будете работать на заводе вместе с Мазаем, если он пожелает включить вас в свою смену. Ему предоставляется право избавить вас от физического воздействия, — объявлял Шаллерт каждому перед избиением. — Имейте в виду, достаточно одного лишь слова господина Мазая, и вы будете освобождены.
Стиснув зубы, Мазай сидел неподвижно, сжимая кулаки. Был он белее листа бумаги.
— Теперь мы приступим к обработке вашей персоны, господин Мазай. Но сначала я должен объявить три параграфа обвинения:
— Первое, — начал читать Шаллерт. — Следствию известно, что рабочие Азовского завода № 2 не выходят на работу, устрашенные подпольной большевистской организацией. Вы, Мазай, конечно, не можете не иметь к ней отношения. «Отдельные рабочие заявляют, что они опасаются вступать в контакт с немецкими властями из-за прямой угрозы физической расправы, или, как они выражаются, «народной мести»». При этом упоминается ваше имя, Мазай.
