Тут, впрочем, и Хайди замешана.
Замешана. Да. Но ведь я не вчера родился, не дурачок. Хотя влюбленным, конечно, свойственно обожествлять предмет своей любви: «Она слишком хороша, чтобы…» Собственно, в этом и есть смысл влюбленности: моя любимая не такая, как все! И где-то в подсознании у меня, естественно, сидит: Хайди «слишком хороша» для своего окружения. Она слишком хороша, чтобы за деньги голышом извиваться на коленках незнакомого мужчины. Она слишком хороша, чтобы танцевать с голой грудью у шеста под похотливое гиканье самцов. Она слишком хороша даже для гламурного модельного бизнеса. Однако на более высоком уровне сознания Гриэл — о, такой безнадежно риэл — отлично понимает, что феи живут в сказках, а которые танцуют в ночных клубах — те ну никак не феи.
Тем не менее я стопроцентно уверен, что Хайди действительно слишком хороша для Питера Бенстида. У-ве-рен!
Бенстид, с его никчемным мюзиклом и бесталанной трофейной женой.
Бенстид, в свое время каждый свой забитый гол праздновавший так, словно он только что открыл средство от рака или от СПИДа.
Бенстид, который только забавляется с Хайди, а затем, натешившись, отшвырнет как надоевшую игрушку.
Нет, для этого типа она точно слишком хороша!
Итак, Хайди. Я призван вырвать ее из когтей богомерзкого Бенстида! Естественно, опять-таки не дурачок, я понимаю, что раструбить в газетах о ее любовной связи с другим мужчиной — не самый романтичный путь к сердцу женщины. Но, как говорится, всё по порядку. Сперва нужно расчистить место. А уж потом претендовать на что-то.
Я быстро иду по солнцепеку и вбегаю в толпу голубей на асфальте. Они шумно взлетают — бум-бум-бум-бум. Это не шелест, а что-то вроде пулеметного огня или барабанной дроби. Похоже на вступление к «Тяге к жизни» Игги Попа, такого немытого-нечесаного и блестяще разнузданного. Там в начале такие басы отрывные — лучших аккордов виниловые пластинки не знали! Я иду по летней пьяцце, и в голове у меня вскипает: «Ла-ла-ла…»
Из меня, не в ритм, исходят какие-то звуки. А, это сотовый в кармане! Не задохся там, дружок? Я вынимаю его на свежий воздух. Целых два сообщения. Слушать мне их никакого резона нет, содержание заранее известно. Я игнорирую поганое ощущение, что я что-то важное забыл, и быстренько набираю номер Грэхема. Пальцы у меня ходят ходуном — как у человека, который надеется вот-вот выиграть миллион в лотерею.
— Привет, Грэхем! — говорю я.
Он приветствует меня как старого друга, и в его голосе теплые нотки… Это в моей фантазии. На деле я слышу нечто, похожее на звук от палки, проведенной по гармошке чугунной батареи:
