Посыпались вопросы. По всему было видно — большинство коммунистов понимают нас правильно и поддерживают. Но были и такие, кто считал несвоевременным начатый разговор. Подводя итоги, Винокуров сказал:
— Все лучшее в народе в это трудное время стремится в партию. На фронте, уходя в бой, солдаты просят считать их коммунистами. У нас тоже много замечательных людей. Мы тоже будем принимать их в партию. А для этого прежде всего вам самим надо выполнить необходимые формальности, чтобы получить право давать рекомендации.
Партийные собрания по разбору персональных дел проводились почти ежедневно. Первыми подали заявления все политработники. С каждым собранием на несколько человек увеличивалось число участников с правом решающего голоса. С затаенным дыханием выслушивались нелегкие истории коммунистов-партизан. Волнуясь, вновь переживая все, что пришлось испытать, люди вспоминали о страшных боях, тяжелом отступлении, окружении, о том, как с болью в сердце, когда уже не было надежды вырваться из вражеского кольца, зарывали в памятных местах свои партийные билеты. Говорили не только о печальных событиях тех дней, но и о самых сокровенных мыслях, о мучительных попытках объяснить случившееся. Излив все, что наболело, увидев в глазах товарищей понимание и поддержку, человек духовно распрямлялся, уходил с собрания с легким, спокойным сердцем.
Особенно запомнилось мне собрание, на котором разбирали дело Василия Петровича Клюева. В партийности Клюева никто из нас не сомневался. Попав в окружение и оказавшись за линией фронта, он при первой возможности встал на путь партизанской борьбы, отважно сражался с ненавистным врагом. Партизаны уважали и любили Клюева за храбрость и прямоту. Василий Петрович знал, как относятся к нему товарищи, но на собрании страшно волновался. Заканчивая свою исповедь, он взволнованно сказал:
— Я утратил то, что считал дороже жизни, — свой партийный билет. Но верю, что найду его. Я помню номер, помню тот лесок и то дерево, под которым закопал партбилет, полагая, что живым отсюда не вырваться… Я дойду туда, сколько бы для этого ни пришлось драться с фашистами. Только тогда буду считать, что искупил свою вину…
Клюев сел и, как-то сразу обессилев, стал ждать решения своей судьбы. Некоторое время царила напряженная тишина.
Первым попросил слова Георгий Чиберяк. С большой убежденностью он говорил, что Клюев достоин быть в партии, что он — верный сын Родины. Чиберяка поддержали остальные коммунисты. Собрание единогласно решило восстановить Клюева Василия Петровича в правах члена партии.
