Кассиль глубоко вздохнула, закрыла глаза, будто пережидая приступ дурноты, и продолжила:
— К тому времени родные поняли, что мы с Савиром связаны не только чувствами. Меня уговаривали, угрожали, взывали к совести, чести и долгу перед семьей. Постоянно повторяли, что Савир не женился на мне, а использовал, обманул и совратил. Уже потом я узнала, что он пытался связаться со мной, но родители обратились к самому канцлеру с просьбой оградить их род от притязаний варвара — так его называли, потому что у морфов иные традиции. Империя Маариш, видите ли, более цивилизованная. Между нами встала не только моя семья, но и политика. Я была не в себе, Тэран бился в моем животе, будто тоже чувствуя боль от разлуки с отцом. Не знаю, когда я сломалась, поверила рассказам о том, что Савир использовал меня, не любил, предал. И я согласилась на рискованный обряд разрыва связи, ниспосланной Всемогущей Силой. Спустя месяц после рождения сына я совершила то, что погубило моего любимого и всех его вассалов. Результат этого обряда потряс всех, никто не ожидал, что дело обернется уничтожением целого вида. Связи семьи помогли замять это, родным удалось скрыть то, что я послужила причиной гибели целой ветви и без того малочисленной расы, но морфы знали, что источник геноцида — в Маариш. Войны удалось избежать чудом, морфы каким-то образом почувствовали, что один представитель практически уничтоженного вида появился на свет за несколько недель до трагедии. Зная, что надежда на возрождение амбиморфов находится в столице Маариш, они отступили. Но им как-то удалось связать Тэрана с его наследием — этой мертвой долиной.
Я слушала и холодела от ужаса, мне было настолько страшно, что даже слов не нашлось, чтобы хоть как-то поддержать Кассиль. А ведь она тоже жертва. Она была не старше меня, когда все это произошло, ее обманули, заставили поверить в то, чего не было. Последствия всего этого ужаса легли, в первую очередь, на ее плечи. Как же я сейчас была рада, что наш род обеднел и распался! Жажда величия и власти — страшная сила! И пусть я потомок аристократов, но свобода и возможность самостоятельно выбирать свою судьбу гораздо ценнее положения в обществе.
— А я рада, что все сложилось именно так, — произнесла я неожиданно даже для самой себя.
Кассиль удивленно посмотрела на меня.
— Нет, я не о той трагедии, что случилась с вами, я о себе, — пояснила неуклюже.
Но она меня поняла. Улыбнулась и прошептала:
