– Не «сикретно», а «секретно», грамотей. А дальше так: «С величайшими опасностями и риском для жизни мне удалось внедриться в наблюдаемую группу». Написал? Точка. Теперь проси жалованье за истекшие полгода и подписывайся: «Агент ноль, ноль, ноль, семь». Или «восемь»? А, Тихон? Как там у вас это делается?
– Нет. Я обычно пишу: «Преданный Отечеству и вашему высокопревосходительству Тихон Зайцев».
– Очень хорошо! Вот так и пиши. Не меняй стиль.
Перед самым Петербургом карета наших героев попала в плотный туман. Тревожно блеяла Фрося, бестолково суетились вокруг кареты путешественники, отчаянно причитал возница:
– Ой, беда-то… Помоги, сохрани и выведи, Господи!..
И вдруг совсем рядом в тумане возникло некое странное свечение в человеческий рост с неясными очертаниями. И насмешливый девичий голос проговорил:
– По таким пустякам – и сразу к самому Господу?
Все замерли. Свечение растаяло, и на его месте возникла прелестная девушка лет восемнадцати!
– Что это вы так приуныли? – улыбнулась она.
– Заблудились… – хрипло сказал Пиранделло.
– Эка важность! – Девушка что-го пошептала лошадям, погладила их и крикнула путникам: – Садитесь!
Она сразу же уютно устроилась в карете и приказала вознице:
– Погоняй!..
Лошади легко понесли карету в сплошной белой мгле. Фрося положила голову девушке на колени и блаженно прикрыла глаза.
– Батюшки!.. Она же никого к себе не подпускала! – перекрестился Пиранделло.
– Ура! – заорал возница. – На большак вылезли!!!
Герстнер церемонно снял шляпу. Девушка предупредила вопрос:
– Меня зовут Мария.
– Местная? – сразу попытался уточнить Зайцев.
– Это как посмотреть, – рассмеялась Мария.
Родион Иванович увидел, как Мария зябко передернула плечами.
– Озябла, Машенька?
– Ага. Ждала вас долго.
Пиранделло тут же сбросил с плеч кафтан, набросил его на девушку… Зайцев поспешно вытащил свою подзорную трубу, отвинтил окуляр, налил в него из трубы водки, проворковал:
– На-ко хлебни, Манечка…
Не чинясь, Маша выпила и пустила трубу по кругу. Когда очередь дошла до Герстнера, тот с инженерным интересом осмотрел трубу:
– Как же вы смотрите через водку, Тихон?
– А через ее завсегда лучше видно, Антон Францыч.
– Какой талантливый народ! – Герстнер выпил, передал трубу Родику. Тот налил себе в окуляр:
– Твое здоровье, Машенька. Тебя нам словно Бог послал…
– Вообще-то так оно и было, – весела ответила Маша.
Родик выпил и, потрясенно глядя на Машу, проговорил:
– Да, есть еще женщины в русских селеньях…
