…Те, к кому Пиранделло обращался на «вы», следовали прямо к столу Отто Франца фон Герстнера.
На фоне богини со штангой Герстнер принимал иностранцев. За его спиной стояла Маша и переводила ему со всех языков:
– Он говорит, что он специалист по мостам и виадукам…
Герстнер подозрительно оглядел чернявого иностранца:
– А на каком языке вы с ним разговариваете?
– А я откуда знаю, Антон Францевич?! Сейчас спрошу. – Маша спросила, иностранец ответил. – По-голландски говорим.
– Очень хорошо! – обрадовался Герстнер. – Берем. Давайте следующего!..
– А вот здесь засел наш человек, – сказал князь Меншиков и ткнул пальцем в план Петербурга, разложенный на чайном столе у бассейна на Крестовском острове. – Сегодня мне наконец удалось снабдить его последней моделью корабельного орудия страшной разрушительной силы, созданной нашими министерскими умельцами, имена которых, по соображениям строжайшей секретности, еще долгое время будут оставаться в тени…
Татищев, Бутурлин и Потоцкий склонились над планом, словно полководцы перед решающим сражением. Меншиков посмотрел на часы.
Ровно через семь минут «Акционерное общество Царскосельской железной дороги» перестанет существовать!
– С Богом! – перекрестился Потоцкий.
С высоты шестого этажа, из чердачного слухового окна, Иван Иванович смотрел вниз на двухэтажный особняк «Царскосельской дороги». Тут же на чердаке стояло огромное корабельное орудие с подзорной трубой на манер оптического прицела.
Рядом на деревянной стрехе висело зеркальце в затейливой рамке и баллистический график будущего полета ядра. Иван Иванович кокетливо погляделся в зеркало, что-то грациозно поправил в прическе, посмотрел на часы и сделал пометки в графике.
Затем он прильнул к «оптическому прицелу», и прицел сразу же заполнился красивым лицом Пиранделло.
– Какой хорошенький… – очень по-женски прошептал Иван Иванович, трагически закусил нижнюю губу, поджег фитиль и начал отсчет: – Фюнф… фор… труа… цвай… уна… Пуск!!!
И поднес фитиль к пушке. Орудие оглушительно грохнуло, ядро вылетело из жерла, но, вопреки расчетам, полетело не вниз, на особняк Герстнера, а взвилось куда-то вверх и умчалось в небеса.
Когда дым рассеялся, Иван Иванович посмотрел вниз и увидел целехонький особняк. Он мгновенно приложил свою длинную шпагу к прицелу на стволе. Прямизна прицела полностью совпадала с прямизной шпаги. Потрясенный, он приложил шпагу к орудийному стволу, и тут ему стало ясно, что ствол пушки безнадежно крив!
