Прошло четыре дня. Ничто не изменилось. Унылая жизнь Пертской каторги шла по-старому.
Вечером четвёртого дня Шерлок Холмс, вернувшись с работы, обнаружил трещину на своём башмаке и с грустью вспомнил, что обувь каторжникам меняют раз в три года. Правда, климат Австралии позволял, в крайнем случае, обходиться без обуви, но человеку, не привыкшему ходить босиком, это было бы нелегко.
«Ладно! — утешил себя Холмс. — Многие здесь неплохо умеют чинить башмаки, может, и я научусь. А может быть, кто-нибудь мне в этом поможет? В конце концов, время вражды с этими господами, кажется, прошло».
В этот вечер его спина уже почти не болела, и он не лёг сразу после ужина, как делал в предыдущие дни, а, усевшись на свою лежанку, надолго задумался. Задумчивость была его обычным состоянием, чаще всего вовсе не означавшим, что он пребывает в бездельи. Бывало, в часы задумчивости он решал в уме самые сложные криминалистические головоломки, разгадывал самые запутанные тайны. Но сейчас ему хотелось именно бездельничать и совершенно ни о чём не думать. Последнее, впрочем, не совсем получалось.
Откуда-то доносилась песня. Нудная, как хрипловатый голос, который её выводил, она казалась порождением царившего кругом душного, сухого вечера. В ней повторялись одни и те же примитивные слова о какой-то девушке, которая ушла в туман, и начинался припев, бесконечный и тягучий: «Э-э-э-э! Э-э-э-э-э!»
«Вот так вечерок-другой, а там пятый-шестой послушаешь — и можно умом тронуться!» — подумал Шерлок, морщась, скорее не от тоскливости мотива, а от безнадёжной фальши исполнения. И тут же про себя рассмеялся: «Докатился, сэр! Уже считаешь, что от такой чепухи сходят с ума? Ну-ну!».
— Мистер Холмс, к вам можно?
Чья-то голова просунулась в хижину, отогнув рогожу, закрывавшую вход. Вопрос прозвучал совсем тихо, хотя, казалось, опасаться было нечего: до отбоя оставалось не менее полутора часов.
— Входите, — ответил Шерлок, несколько удивлённый поздним визитом. — А кто это?
— Вы меня забыли?
Рогожа откинулась, и лунный свет осветил бледное осунувшееся лицо Джона Клея.
— Добрый вечер, сэр! — произнёс он уже громче, входя в хижину и слегка поклонившись, словно переступил порог гостиной, придя со светским визитом.
— Рад вас видеть. — Искренне приветствовал его Шерлок. — Как вы себя чувствуете?
Молодой человек махнул рукой:
— В общем, ещё паршиво. Но я решил покинуть лазарет. Там совсем неважно с рационом: завтрак не полагается, на обед дают нечто среднее между водой и похлёбкой, а на ужин нечто среднее между водой и тем, что было на обед. А у меня нет проблем с фигурой. Ну, а вы-то как?
