! Мечта Эгерсида сбылась, как только он стал отцом здорового, крепкого мальчика. Молодому воину пришлось скрестить оружие с противником не в великой битве, как он грезил, а в небольших схватках, по сути, не оказавших никакого влияния на ход войны. Зато именно такие боевые столкновения дали ему возможность проявить свои бойцовские качества. Об Эгерсиде заговорили как об отважном, умелом воине, а вскоре и способном младшем командире, достойном сыне своего отца, популярность которого возросла настолько, что архонты были вынуждены пересмотреть — по крайней мере внешне — отношение к наследнику сварливого старца. Казалось, ещё немного — и слава древнего рода воссияет с новой силой; но тут донеслись вести о трагедии при Лехее
[44]. Имеете с едва живым отцом домой привезли его иссечённый щит. Четырнадцать ран покрывали ещё недавно могучее тело, и одна из них была нанесена сзади
[45]!
К счастью, царь Агесилай провёл тщательное расследование обстоятельств ранения и вынес оправдательное заключение, что спасло самого раненого и его семью от презрения.
Но свидание со смертью не прошло даром: вместо сильного мужчины Эгерсид, вернувшись, встретил старика с высохшими руками и ногами, согбенной спиной, сотрясаемой жестоким кашлем грудью. Выражение лица было уже не хмуро-недовольным, а просто горестным. О возвращении в строй не могло быть и речи. Бывший пентеконтер занялся, наконец, домашними делами и хозяйством, почти переставшим давать доход. В это время подолгу беседовал он с сыном. Из его речей вытекало, что битва при Лехее была проиграна вовсе не потому, что бывшие там воины не до конца исполнили свой долг, а из-за того, что военная организация Спарты устарела. И её надлежит изменить, дабы избежать в будущем подобных поражений и неизменно следующего за ними упадка общества!
Так он объяснял происходящее и членам Герусии; старцы, пригретые солнечными лучами на мраморных скамейках, сонно кивали головами. Привлечь его к суду? Нет, не стоит. Сейчас у болтуна не так уж много слушателей, на суд же сбегутся толпы, а ему только этого и нужно.
Холодной, промозглой осенью старый воин заболел. Афинские копья всё-таки достали его — думал Эгерсид, хороня отца. Герусия не могла простить ему дерзости предков, и не простила — будь он хоть трижды лучшим мечом Спарты. Тем более наследник, похоже, достоин отца и деда: вместо того чтобы после совместного обеда исполнять с товарищами гимны, прославляющие силу и доблесть спартиатов, ведёт речи о том, что, будь у лаконцев под Лехеем хорошая кавалерия, не избежать бы противнику разгрома! Говорит, что сильные в полевом бою спартиаты не умеют штурмовать города и оборонять крепости, призывает к изменению организации и обучения войск — не зря Танатос лишил его первенца, а после рождения дочери — и жёны.
