Эх, золотоглазый друг мой, где ты теперь? Кто из врагов или друзей всё ещё помнит тебя, благородный Орассэ?
Полдень, глубокий низкий звук колокола храма Творца-Вседержителя. И крепостная стена, подпираемая собственной спиной уже вторую стражу.
Весна.
Южные города пахнут особенно.
Сколько я помню, Тирана благоухает мимозой утром и жареной рыбой по вечерам, хриплые баритоны рыбаков, латающих сети, мелодичный смех женщин, нежный горловой смех уроженок Юга... Освещённые окна домов, двери таверн, распахнутые прямо в звенящую цикадами ночь, звуки мандолин и гитар. Ах, эти страстные тамтамы! Низенькие заборы из камня, нагревшегося за день... Знакомые и неизвестные цветочные запахи... О, южная ночь, эта память тела, загадочным образом исчезающая в дневном свете, и весьма услужливо подсказывающая дорожку к женскому сердцу ночью. Страсть тела, послушного, как воск, и остывающие головешки к утру - горе деве, принявшей рокот крови за сказочную любовь. Ещё двенадцать лет назад здесь играла и бурлила, свиваясь водоворотом, моя собственная жизнь - жизнь молодой, не очень красивой ведьмы с редкостным даром. Эта жизнь канула, как морской окунь, в пучину лет, свилась прочитанным свитком, целым в середине и оборванным по краям.
До сих пор просыпаюсь от собственного крика, всё ещё рвусь из цепких рук имперского правосудия. А потом до утра сижу у окна или камина, отпаиваясь отварами трав, успокаивая медитациями сердце и душу. Тяжело вспоминать восшествие на престол императора Фабиана, смерть учителей и подруг, чья единственная вина состояла в колдовском даре редкой силы.
Ведуны, предавшие свою силу и ставшие монахами, последователями учения нового святого учителя, канонизированного впоследствии в бога, почему-то триединого, именуемого теперь Творцом-Вседержителем.
И костры, костры... Пытки, смрад от сжигаемых тел, а иногда и живых людей. И нелюдей - тоже.
Надо вставать, женщина криво улыбнулась с закрытыми глазами, нет смысла до ночи сидеть у стены. Варум уже трижды напомнил о себе, кстати, он явно успел перекусить чем-то мясным. Скорее всего, стащил кусочек ветчины с прилавка, мордочка тонко благоухает копчёностями. Редкий среди волшебников и невозможный для прочих тварей дар - перемещаться тенями - заметно облегчал зверьку жизнь, Варум всегда найдёт себе пропитание, да и ей, что уж стесняться, перепадало из его добычи. Брента тихонько рассмеялась, вспоминая приключения маленького воришки. Но надо отдать ему должное - много он не крал, пластинку-другую балыка или ломтик сыру для хозяйки.
