Собственную перевязь с дюжиной ножей он снимал только на ночь. Горский дикарь есть горский дикарь, брат Зо ухмыльнулся: как его только не называли. Горцы вешают оружие на стену в родном доме, в домах побратима и нареченной невесты - и всё! Остальные дома считаются не дружескими независимо от мнения окружающих, самим горцам мнение этих окружающих не казалось идущим к делу. Разве его преосвященство, глава Ковена, ему друг?
Его магичество долго бился с «диким горцем», прямые распоряжения оставить оружие дикарь игнорировал. Попытки проучить дикаря магией наказаний окончились известным результатом. Но вот прямые действия охраны по изъятию оружия окончились более плачевно: три сломанных руки, раздробленный локтевой сустав, две выбитые коленные чашечки, походя свернутая шея арбалетчика, так неосмотрительно потянувшего болт из колчана, и один временный паралич всего тела самому прыткому.
Этот клятый горец не воспользовался оружием, ему хватило двух собственных рук и одной ноги - правой. Его магичество понял намёк и решил, что семь покалеченных монахов-воинов и один покойник слишком большая цена и отступился. Зато стал использовать смиренного брата Зо в собственных воинских тренировках. Впрочем, попытки архиепископа обучиться его манере боя ни к чему не привели, знающие люди объяснили главе церкви, что начинать следовало с детского возраста, выносить каторжные тренировки тела и немыслимые тренировки духа с малых лет.
Архиепископу снова пришлось отступиться, скрежеща зубами, ведь клятый брат Зо не соизволил самолично объяснить патрону тщетность его попыток освоить невозможное. Напротив, он терпеливо пытался изложить философию воина-горца, перемежая оную тренировками по их, горцев, методе. Метода и философия казались его преосвященству вопиющей ересью, а чаще всего - тупым идиотизмом, и он навсегда оставил попытки освоить горскую технику боя, которая оказалась, к тому же, вовсе не горской, а практиковалась в единственном хасунском монастыре.
И вообще, маленький монашек чрезвычайно раздражал его преосвященство. Как, ну скажите, во имя Творца-Вседержителя, КАК можно выразить бездну чувств поворотом головы, демонстрируя при этом совершенно невозмутимую физиономию? Даже поклоном монашек был способен сказать многое, чаще всего его магичеству чудилось отстранённое осуждение, а уж во время казни ведьмы... Его магичество ощутил некое неудобство, сродни тому, когда применяешь неудачное заклинание... или пытаешься исправить плохое заклинание ученика.
