Не слишком разумно отдыхать на главной городской площади, пусть и в стороне от «чистого» её конца, площадь давно превратили в рынок, однако это мало что меняет. Кто запретит отдых умаявшейся старухе? При нынешнем императоре городская стража не особенно усердствует, отлавливая бродяг и бездомных. Скажем прямо, совсем не усердствует. Это лет десять назад в каждом оборванце видели врага законной королевской власти или, на худой конец, еретика, а теперь послабление вышло, благородные господа, времена меняются. Сын императора Фабиана - это не Фабиан. Я помню беспечного мальчишку, гонявшего голубей на крыше охотничьего замка, ему почти двадцать пять лет сравнялось, говорят, женат. И говорят - счастливо женат!
Даже сквозь сомкнутые веки я неплохо вижу торговую площадь, поскольку это умение всегда со мной и потерять его невозможно… что способно обрадовать, но бдительности терять не будем, да, Варум?
Мангуст завозился за пазухой, чувствительно перебирая коготками по коже, любопытная мордочка высунулась из глухого ворота туники. Зверёк юркнул за спину и капюшон накидки потяжелел. Я улыбнулась, ощущая приятное тепло меж лопаток, вот ведь неугомонное существо. Он так и не вырос до размеров взрослого мангуста, проказливый детёныш.
Рыночная площадь на северной окраине давно считается «нечистым концом», так что благородных господ тут не встретишь. Как и много лет назад, здесь продают пряности, ковры, ткани, а иногда и магические артефакты. Именно здесь сосредоточены почти все лавки старьевщиков, процветает скупка краденного, оптовая торговля овощами, фуражом и, самое главное, в двух кварталах рыбный рынок. Непередаваемый аромат свежевыловленной, а пуще того, залежавшейся рыбы доносится и сюда.
В детстве я очень любила предрассветные часы… С моря тянет холодком, ветерок исподтишка забирается под просторную холщовую блузу. Я пританцовываю на рыбацком причале под холодным ночным бризом, не желая использовать стихии для обогрева, старенькие сандалии скользят на рыбьей чешуе. И вот с первыми лучами солнца усталые рыбаки разгружают глубоко осевшие в воду баркасы, галдят оптовики, поднимая или сбивая цены, едва ли не на кулаках выясняют кто первым дал справедливую цену, и уже шныряют меж причалов перекупщики...
А вот и я… пробираюсь в конец рыбацких причалов к большой лодке дядюшки Ботама, где дожидаются меня гигантские императорские креветки, обложенные льдом в большой корзине, всегда их было семь - по одной каждому из наставников и одна мне, бесплатно. Ботам и двое его матросов, таких же немногословных и немолодых, привычно протягивали мне руки, я щедро делилась с ними силой и с удовольствием наблюдала, как светлеют утомленные лица, расслабляются натруженные плечи. Замечательная у него была команда!
