100 рассказов из истории медицины | страница 44
Но министр Лавилль не давал согласия, потому что за десять лет в медицине молодой человек не научился ею зарабатывать. Кормился уроками анатомии. И познакомился с министерской дочкой на таком уроке, устроенном в мастерской живописца Давида. Там учились две сестры Лавилль – художницы. Младшая, Мари-Гийемин, уже стала знаменитой. Вот у нее жених банкир Бенуа (под этой фамилией она и вошла в историю живописи). А Ларрею, похоже, состоятельным не бывать.
Состоянием считали сумму от ста тысяч ливров, которая приносит пять тысяч годовой ренты. Для сравнения: кузнец зарабатывал пять ливров за день, рядовой хирург – немногим больше. Еще до революции Ларрей выиграл конкурс на хорошо оплачиваемое место старшего ассистента в Доме инвалидов. Но в этом крупнейшем госпитале все решал директор, а у того был среди конкурсантов родственник, который и занял эту должность. Доминик возненавидел всякую несправедливость и примкнул к революционерам. Вооружился за свой счет. Два года стоял на постах Национальной гвардии, пока другие делали карьеру.
Наконец, революция помогла отличиться и ему. Конвент набирал добровольческие армии для защиты от интервенции. Учителя Ларрея порекомендовали направить Доминика в лучшую армию – Рейнскую. Она была набрана из двадцати тысяч самых идейных парижан: именно тех, чьими руками делалась революция. Командовал армией лучший генерал Адам Филипп де Кюстин, управлял самый толковый комиссар Жак-Пьер Ориллар де Вильманзи, а специально сочиненная для Рейнской армии боевая песня стала гимном всей Франции – с несколько измененным текстом это «Марсельеза».
До Рейнской армии воевали по примеру Фридриха Великого: главное – победить в бою, а ранеными займемся, когда все кончится. Сражения порой тянулись весь световой день, так что медики приходили на поле боя только на следующее утро. Раненые сутками лежали на земле без всякой помощи, часто в холоде и под дождем. Врачи под пули не рвались. Они изображали штатских, работающих по найму, а если попадали в руки противника – просто меняли нанимателя. Революционер-патриот Ларрей так себя вести не мог.
В первом же бою он полез на передний край, перевязывая раненых прямо под вражеским огнем. Затем оттаскивал их шагов на триста в тыл, оперировал на позиции, хотя уставы запрещали размещать лазареты ближе четырех километров от поля боя. Ларрея посадили на гауптвахту. Однако из 40 солдат, которым он оказал помощь, в строй вернулись 36!
