Возьмем, например, учение Аристотеля. Этот прекрасный человек утверждал, что менструация – неоспоримый признак неполноценности женщины. По его мнению, в процессе деторождения женщине принадлежит пассивная роль, роль хозяйки временного приюта. Психическую сущность и душу зародышу сообщает сперма, а женщина всего лишь предоставляет будущему человеку телесную оболочку, в которой затем смогут проявиться все замечательные свойства, полученные от спермы.
Правда, он также считал, что менструальная кровь – это женский аналог спермы (с нулевой ценностью), а жизнь зарождается в результате слияния этих двух жидкостей.
«Так как самец доставляет форму и начало движения, а самка – и материю, то как при свертывании молока телом является молоко, а сок, или сычужина, – тем, что содержит в себе свертывающее начало, так же действует начало, исходящее из самца в самку, при его разделении. […]
Следовательно, если мужской пол является движущим и действующим, а женский, поскольку он таков, страдательным, к семенной жидкости самца самка будет привносить не семя, а материю, что очевидно и происходит, ибо природа месячных соответствует первой материи. […]
Ведь месячные представляют собой семя, но не чистое, а требующее обработки, подобно тому, как при возникновении плодов пища, не будучи еще просеянной, имеется в них, но для очищения требует обработки. Поэтому, когда месячные смешиваются с семенной влагой, а грубая пища – с чистой, то в первом случае возникает зарождение, во втором – питание плода»[3].
Если вам по прочтении этих строк захочется воскликнуть: «Ну и ну! Что они, интересно, курили, эти древние греки?» – то вспомните простой факт: подобные представления были опровергнуты всего лишь пару сотен лет назад. Добавим к этому, что Аристотель с полной уверенностью заявлял, что месячные – это доказательство неполноценности женского пола, который есть не что иное, как уродливая и бесплодная человеческая форма, и уже не будем удивляться тому, что вся эта ерунда проникла в людское сознание и закрепилась на долгие века.
Я нападаю на Аристотеля, но ведь до него был еще Гиппократ (да-да, тот самый Гиппократ, именем которого клянутся будущие врачи!), утверждавший, что матка – это такое отдельное животное, наделенное способностью свободно перемещаться в женском теле, ориентируясь на запахи, и склонное выкидывать всевозможные коленца, если его вовремя не оплодотворить. Современники Гиппократа разделяли его взгляд на строение женского организма и видели причину так называемых «женских» болезней именно в его особенностях.
