Меня бесит то, что мне так сильно его не хватает. Я дала себе слово никогда ни к кому не привязываться и держала его до тех пор, пока не встретила Гаррета. Теперь мне понятно, почему я дала себе то обещание. Привязанность к людям причиняет одну только боль, которая становится гораздо сильнее, когда эти люди уходят. А они уходят всегда.
Я мучаюсь от бессонницы, наблюдая за мерцанием огоньков. Спустя какое-то время бросаю взгляд на часы. Два часа ночи. Чудесно. Занятия начинаются в шесть, а мне, чтобы выспаться, нужно как минимум семь часов. Я ворочаюсь, пытаясь устроиться поудобнее. Если бы Гаррет был рядом, я бы моментально уснула. Еще одна вещь, которую мы уже никогда не повторим. Ночевки в его комнате. У нас была всего одна ночь. А сейчас он ушел. Как может все так измениться за каких-то двадцать четыре часа?
Пока я размышляю, раздается телефонный звонок, и у меня чуть не останавливается сердце. Звонок разрывает тишину комнаты снова и снова. Я поднимаюсь с кровати и гипнотизирую его взглядом, будто это заставит его замолчать. Но увы.
Кому взбрело в голову позвонить мне в два часа ночи? Телефон все надрывается. Клянусь, ночью звонок звучит в десять раз громче, чем днем. А может и в сто. Удивительно, почему ко мне никто не ломится с жалобами на шум.
Телефон продолжает звонить, но я ничего не предпринимаю. Вдруг это снова тот жуткий тип? Звонит припугнуть меня, поскольку я так и не уничтожила то письмо. Если так, то его план срабатывает. Я на пределе. Телефон все звонит. Когда он умолкнет? Серьезно, не может же он трезвонить всю ночь.
Наконец телефон замолкает, и я с неожиданной паникой осознаю, что мог звонить Райан. Что, если Фрэнк заболел или снова оказался в больнице? Или, что еще хуже... Черт! Надо было ответить. Может, перезвонить Райану? А если звонил не он? Он до смерти разволнуется, узнав, что мне звонят по ночам, и тогда я уже точно ничего не узнаю.
Я жду второго звонка, потому что, если б это был Райан, он бы обязательно перезвонил. Но телефон молчит, и тогда я плетусь обратно в постель, ложусь и натягиваю одеяло на голову. Поспать бы хоть пару часов.
В последующие дни мое настроение совпадает с погодой за окном — оно такое же пасмурное и паршивое. Сейчас начало ноября, а по ощущениям будто наступила зима. В Коннектикуте всегда так.
Я пытаюсь забыть то воскресное утро, словно его никогда не было, но, к сожалению, не могу думать ни о чем другом. Во вторник Гаррет не появляется на английском, и я волей-неволей задаюсь вопросом, а не заставил ли его отец перейти в другой колледж, чтобы избавиться от меня? Или, как я говорила Харпер, вполне возможно, что скоро его отец лишит меня стипендии, и мне придется вернуться в Айову. Вторая версия звучит намного правдоподобней.
