Завоевание полюсов | страница 21
Они остались зимовать в гавани Бас-Рока, и эта третья зима была для них особенно тяжела. Съестных припасов оставалось мало, и приходилось очень экономить, а зимняя полярная ночь казалась бесконечной. Кроме того, запас пороха и дроби сильно истощился, а между тем вокруг их хижины постоянно бродили медведи, волки и целые стада лисиц. И не один раз медведи, чувствуя поживу, нападали на жилище путешественников.
«Холодно, мрачно и уныло в доме, — рассказывает Миккельсен. — Мы стараемся сохранить бодрость духа, делаем вид, что все этого ожидали, но нам трудно обманывать себя. Мы уже давно прочли два или три раза все, что можно было прочесть, давно переговорили обо всем и знаем заранее, что скажет каждый из нас, когда начинаем разговор о каком-нибудь предмете. Нам надоело слышать голос друг друга и шутливые замечания, все одни и те же, повторяемые бесчисленное множество раз!
Иногда, чувствуя, что нет сил больше терпеть, я выходил на мороз. Но было слишком холодно, и я снова возвращался в дом. Мы заводим граммофон и радуемся, что слышим другие голоса. Правду сказать, граммофон шипит, скрипит и фальшивит, но что за беда? Зато мы всякий раз слышим старые песни, исполненные по-новому. Во всяком случае, это какое-нибудь разнообразие, а то здесь мы умираем от тоски. Как переживем мы зиму? Ведь осталось еще целых триста дней!..
Томительное однообразие нашей жизни нарушилось только однажды забавным приключением. Мне снилась железная дорога, и когда я проснулся среди ночи, то никак не мог понять, где я нахожусь. Я продолжал слушать какой-то шум, — что бы это такое было? И вдруг я понял! Это был медведь, который царапался в дверь.
Я разбудил Иверсена, и у меня волосы поднялись дыбом, когда он убежденным голосом проговорил:
— Чорт возьми! Да ведь он здесь… в доме!..
Я ощупью шарил в темноте около койки, ища свой нож, — единственное оружие, которое находилось у меня под рукой, так как ружья наши висели у двери, где стоял медведь. Иверсен тоже приготовился к нападению и, пока я с лихорадочной торопливостью зажигал спичку, он бросил чулок в медведя, крикнув: „Убирайся!..“ Правду сказать, положение было неприятное. Наконец, спичка загорелась, и все разъяснилось. Я громко расхохотался. Иверсен спросонок принял тушу убитого мускусного быка за медведя!
Однако, около дома шум продолжался. Иверсен вылез, наконец, из койки и высунул голову за дверь, держа ружье в руках.
Иверсен вылез, наконец, из койки и высунул голову за дверь, держа ружье в руках.
