— Я и не собираюсь все тащить. Может, это есть невозможно… Погоди, я буду тебе подавать. Только не урони мне банку на голову… О господи, какой раритет!
— Что там?
— Спирт, Леш. Спирт «Роял» и водка с подмигивающим Распутиным. Помнишь, мы такой спирт пили… дай бог памяти, в девяносто шестом. Помнишь, а? На автобусной остановке, из кукольных чашечек?
Голос ее звучал… нормально. И вела она себя нормально, опять же, как три года назад, до того, как все покатилось кувырком и рухнуло. Принимая от Ольги жестяной бидончик с медом, Алексей коснулся ее руки, на этот раз нарочно, и даже провел большим пальцем по запястью с привычной мимолетной нежностью.
На мгновение бывшая жена замерла, а потом сунула ему бидончик и спустилась вниз за остальными банками.
Тогда, в далеком девяносто шестом, они, изрядно назюзившись у кого-то из друзей, почти ночью шли домой пешком. Транспорт уже не ходил, на такси денег не осталось. Город переживал не лучшие времена. Работы не было, денег тоже, в квартирах царил собачий холод, электричество давали по два часа, ночью, и все бежали стирать, гладить и слушать новости. Очень важно было не проворонить это время, ведь никакого графика подачи электроэнергии не имелось.
Они совсем недавно поженились, часто буквально голодали, потому что зарабатывать было негде. Город наполнился угрюмыми людьми, выживающими кто как может. Народ охотно пил водку с подмигивающим Распутиным, бодяжный спирт «Роял», а дамам покупали «Амаретто» в квадратных бутылках. Это было роскошно — прийти на праздник с бутылкой «Амаретто» или «Сангрии». А квадратные бутылки потом охотно разбирали студенты художественных училищ, рисовали на них рябиновые гроздья, бело-синие узоры под гжель и пытались продавать. В каждой приличной семье где-нибудь в серванте непременно стояла такая бутылка, и это тоже считалось… ну не шикарным, конечно, но вполне в духе времени. Алексей, молодой строитель, подхалтуривал ремонтом квартир, однако дело шло плохо, а Ольга от безысходности солила сельдь, которую продавала на рынке. Выглядело это все просто ужасно. Пока Алексея не было дома, она шла и покупала пару брикетов несоленой сельди, а потом в ванной сдалбливала с рыбы лед, засыпала ее солью, специями и чем-то вонючим. Тогда их квартира насквозь провоняла рыбой, и однажды, в тот редкий вечер, когда дали электричество, Алексей застал молодую жену сидящей на крышке унитаза совершенно обессиленной.
— Знаешь, — равнодушно сказала Ольга, — если мы из этого дерьма выберемся, я селедки никогда больше в рот не возьму.
