— Не замерзнем. Не сорок градусов же! У меня есть плед. Сейчас переберемся на заднее сидение, укутаемся и продержимся до утра, а потом я пойду в деревню.
— А водки у тебя нет случайно? Или коньяка?
— Нет. Почему-то не подумал взять.
— Ну ладно, — устало сказала Ольга и неуклюже полезла на заднее сидение. Там она долго копалась, устраиваясь и разворачивая старенький плед. Дождавшись, пока Ольга затихнет, Алексей полез туда же и, забравшись под тяжелую шерстяную материю, сокрушенно вздохнул.
— Только не спи, — предупредил он. — Потом совсем худо будет.
— А что делать?
— Не знаю. Разговаривай. Расскажи что-нибудь. Или пой.
— Что-то я сегодня не в голосе, — усмехнулась она. — Как думаешь, возьмут меня на «Фабрику звезд» или дать шанс другим повыигрывать?
— Никаких шансов. Врагу не сдается наш гордый «Варяг»!
Она хмыкнула и замолчала, видимо, не собираясь продолжать беседу, а может, безопасных тем не было. В салоне становилось все холоднее. Натянув плед до самого подбородка, они смотрели в темноту, прижимаясь друг к другу только из необходимости. За окнами выла вьюга, медленно засыпая снегом остывающий автомобиль. Глядя в ночную тьму, два когда-то самых близких человека думали о прошлой жизни, покатившейся под откос три года назад.
— Вот это домина, — восторженно произнесла Алла, ошарашено озираясь по сторонам, пока Виктор, рассеянно улыбаясь, выгружал из багажника сумки с припасенной для барбекю снедью. — Ну и дворец… Тарасовы, вас пора раскулачивать.
— Иди ты на фиг со своими революционными замашками, — засмеялась Ольга, расцеловав подругу в обе щеки, и уже потом, схватив ее за руку, потащила внутрь. — Пойдем, пойдем, мужики и сами управятся. Леша! Леш, ну где ты там?
Откуда-то, похоже, из кухни, послышался грохот. Именно таким образом Алексей отреагировал на приезд долгожданных гостей.
— Нет, погоди, дай я на это великолепие посмотрю, — отбивалась Алла, ахая и тыча пальцем в облицовку стен. — Здесь что за камень? Песчаник? О господи, тут еще и подсветка? Тарасова, зачем тебе подсветка наружной стены?
— Я сюда виноград посажу, — пояснила Ольга и зябко поежилась. — Знаешь, как будет красиво, когда сквозь листву станут просвечивать огоньки…
Она все время мерзла и не хотела признаваться, что чувствует себя неважно. На улице еще было прохладно. Снег лежал под старой елью, которую, благоустраивая участок, они так и не решились спилить, хоть дерево и выглядело неказисто. Ель, темная, с облезшим боком, кренилась влево, словно сгибаясь под тяжестью болтавшихся на макушке шишек. Невзирая на то что по краю мощеной тротуарной плиткой дорожки уже вылезли сиреневые первоцветы, зима напоминала: я не ушла, а лишь притаилась вот тут, под мохнатыми лапами, как сторожевой пес, и потом, когда вы забудете обо мне, я вернусь.
