Чуткое ухо уловило движение за спиной, но зверь, опьяненный запахом крови, слишком злой, чтобы реагировать на что-то еще, не обернулся и потому не увидел, как женщина хватает воняющую порохом железяку. Издав долгий утробный рык, он ринулся в атаку.
Дотянувшись до автомата, Ольга схватила его и надавила на курок.
Оружие затряслось в ее руках, но отдача была не такой сильной, чтобы не удержать АКС в руках. Пули злыми осами впились в спину и бока медведя. Взвыв от боли, зверь замолотил передними лапами в воздухе, развернулся к новому врагу, пытаясь схватить Ольгу когтями. Клыки лязгнули, а из пасти донеслась удушливая животная вонь.
Почти не целясь, Ольга выпустила остаток рожка прямо в пасть медведя, брызнувшую темно-красным.
Захлебнувшись ревом и кровью, зверь грузно осел на пол, точно не желая падать, коротко, отчаянно всхлипнул два раза с невероятной болью. Его лапы конвульсивно дергались, а из горла доносился стихающий утробный рык, хриплый, злой моторчик, будто медведь еще боролся со смертью. Потом моторчик стих. Животное, не нашедшее покоя в зимней спячке, затихло навсегда, и только мертвый глаз с укором смотрел Ольге в лицо.
Опустив автомат, она села на пол и расплакалась. Алексей, бросив беглый взгляд на Ваньку, осторожно перешагнул через мертвого зверя и кинулся к ней. Отшвырнув оружие в сторону, Ольга вцепилась в мужа, обнимая его изо всех сил, а он в ответ обнимал ее, растопырив обожженные пальцы. Хотя ему было невероятно больно, он боялся разомкнуть объятия, чтобы жена не выскользнула из них вновь.
Ольга плакала, и Алексей плакал вместе с ней. Стекла, залитые предрассветной синевой, вдруг ярко осветились электрическими снопами, выбеливая морозные узоры. По-прежнему стонал Ванька, но, прижимаясь друг к другу телами, они даже не подумали о том, чтобы подойти и проверить, насколько тяжело он ранен. Все произошедшее с ними в эту ночь казалось чем-то невероятным, фантастическим и ужасным.
За окном шумели моторы тяжелых машин, что-то кричали люди, и со двора уже доносился топот. Только сейчас Ольга огляделась по сторонам, с сомнением посмотрела на стонущего Ваньку и даже хотела встать, узнать, что с ним, но ноги тряслись так, что она не смогла даже двинуться.
— Нас спасли, да? — спросила она.
— Спасли. Ты нас спасла, — прошептал Алексей. — Ты очень храбрая. Я так за тебя испугался.
— А я за тебя, — всхлипнула Ольга, прижимаясь мокрой щекой к его щеке. — И вообще — вовсе я не храбрая. Думала: всё, конец нам… Нет, я вообще ни о чем не думала. У меня вся жизнь перед глазами промелькнула…
