Автомат все еще лежал в опасной близости от Ваньки, и Ольга не была уверена, что сумеет схватить его первой. Бросив торопливый взгляд на крышку подпола, она увидела, что торчащая в петлях вилка согнулась пополам. Вряд ли получится выдернуть ее одним движением. Алексей, бившийся в крышку, снова затаился, явно прислушиваясь к происходящему наверху.
Рыдающий мальчишка вдруг пробудил давно похороненные материнские чувства, и Ольге стало невероятно жаль эту заблудшую душу. Так жаль, что она сделала пару неуверенных шагов, присела рядом с ним на корточки и ласково погладила по стриженой почти наголо голове. Ванька вдруг бросился к ней, и Ольга отшатнулась, но он вовсе не собирался делать ничего плохого. Уткнувшись ей в плечо, мальчишка рыдал, обнимая ее за шею, как маленький.
Ольге в голову пришла сумасшедшая мысль, что рядом — ее сын, чудом спасшийся, выросший, живой и теплый. Пальцы на Ванькином затылке затряслись, и она на мгновение сжала их в кулак.
— Ну что ты, что ты, — ласково сказала Ольга, чувствуя, что сама вот-вот разрыдается. — Не плачь, Ванечка, не плачь, все будет хорошо.
— Я ее убил, да? — бормотал Ванька. — Убил ведь? Я не хотел, правда. Я ничего такого не хотел!
— Конечно, нет, — ответила Ольга и снова погладила его по затылку.
«Бедный, бедный, думала она, что же ты наделал и как тебя спасать? И как нам всем выбраться из этого дома?»
Дома, где жила всеми позабытая женщина, в которую попали беспорядочно выпущенные пули. Женщина была напугана до такой степени, что заложила хламом входную дверь, забралась на полати, и там, скорее всего, ей и стало настолько плохо, что она потеряла сознание.
Баюкая Ваньку, Ольга видела спину старухи, куда попало как минимум три или четыре пули. Кровь из этих страшных дыр капала неохотно, по капле.
«Все это время она лежала рядом, на расстоянии вытянутой руки, а мы не поняли, — подумала Ольга, чувствуя внутри противный, склизкий ком вины. — Что нам стоило просто посветить на полати?»
«Ничего не стоило, — услужливо подсказал гаденький голос здравого смысла. — А если бы и посветили, как бы вы ей помогли?»
Никак, скорее всего.
Вьюга утихла, словно и не начиналась. И ночь, наполненная страхом, тоже должна была вот-вот закончиться. Замороженные окна заметно посветлели, став темно-синими. В доме было тихо, только бормотал плачущий Ванька да Алексей в подполе все приподнимал крышку, надеясь сорвать запор.
— Я домой хочу, — скулил парень. — Хочу, чтобы все кончилось, и вообще… чтобы ничего этого не было! Анька виновата, Анька, дура, шалава, тварь конченая! Из-за нее все!
