Он двинулся было дальше, но Конн остановил его.
— Уходите потайным путем? — спросил он, показывая в глубину аркады.
Незнакомец горестно покачал головой.
— Нет никакого потайного пути… Мы просто прячемся…
— За триста лет, — безучастно проговорил Брэдли, — свасты никогда не отваживались атаковать нас у ворот. Нам никогда не требовалось больше одного выхода…
Конн схватил Брэдли за руку и встряхнул его что было силы.
— Как долго вы можете удерживать ворота? — спросил Конн.
Потом повторил вопрос снова и снова, пока Брэдли не ответил.
— Часов двенадцать, может быть. Ворота прочные, но не слишком…
— Двенадцати часов мне хватит! — Конн снова встряхнул Брэдли. — Очнись же, наконец! Я втянул тебя в эту заварушку, я тебя из нее и вытащу. Ты мой заместитель, понял? Иди к воротам, я сейчас приду.
Брэдли молча кивнул. Взгляд его снова оживился. Конн подтолкнул его, и он побежал в сторону ворот.
— Роллинс! — выкрикнул Конн. — Времени мало. Мне потребуется помощь каждого техника, которого вы сможете выделить, плюс команда землекопов.
— Ты их получишь.
— Сперва землекопы. Мне нужна шахта из пещеры до поверхности. Можете сверлить, взрывать, копать, царапать ногтями — мне все равно, главное, чтобы это было сделано за шесть часов.
— Ты с ума сошел, — проворчал Уайлдер, — Это невозможно.
— Возможно, — вмешался курносый молодой человек — Скала наверху и по всему этому сектору источена ходами и разломами. Это опасно — но вполне возможно.
— Даже в этом случае, — огрызнулся Уайлдер, — нет никакого смысла создавать для нас лишнюю опасность, а для свастов — преимущество. Мы пытаемся оборонять от них один вход, вы же собираетесь сделать другой.
— И что? — Конн посмотрел на Уайлдера, сдерживая желание снова ударить его кулаком в живот. — Возможно, тебе не пришло в голову, что мы здесь в ловушке. Если мы не будем действовать, и притом быстро, без разницы, сколько дыр будет в этой пещере. Нас просто прихлопнут как мух.
Роллинс отдал распоряжения землекопам. Курносый парень побежал проследить за их работой. Конн повел Роллинса и остальных техников обратно в лабораторию. В окна лился все тот же яркий свет, отчего создавалось впечатление, будто с тех пор, как он очнулся на койке, прошло всего несколько минут. Казалось странным, что здесь нет движущегося по небу солнца.
Конн окинул взглядом лабораторию и стоявших вокруг него взволнованных людей.
«Это все я виноват, — решил он. — Если мне не удастся что-нибудь придумать, то не будет больше ни поддельного солнца, ни читателей, ни пещеры. С 1941 года прошла тысяча лет, но я до сих пор ненавижу нацистов и детей их детей. Я ненавижу все, что с ними связано. Я ненавижу одну лишь мысль о том, что может случиться с этими сильными стройными мужчинами, с детьми, с этими прекрасными девушками…»
