– Теперь успокойся и расскажи все с самого начала и по порядку.
Призывы Хёнбихлера были совершенно уместны, потому что Грайнер выглядел потрясенным. Побег вверенной ему преступницы дался ему тяжело.
– Я принял вахту у Зеннляйтнера. И… никаких особых происшествий не было. По крайней мере, он не сказал мне ни о чем подобном.
Хёнбихлер посмотрел на Зеннляйтнера. Тот покачал головой.
– И он не предупредил меня, что в комнате была врач. Я этого просто не знал.
Еще один взгляд на Зеннляйтнера.
– Там не было врача.
– Но я ее видел.
– Стоп, стоп, стоп! – вмешался Хёнбихлер. – Давай по порядку. Ты, стало быть, сел рядом с дверью палаты. Ты заглянул в палату?
– Да. Через глазок. Госпожа Эверс сидела на кровати. Затем я сел на стул. И через несколько минут раздался стук, и это была врач, которая хотела, чтобы я позволил ей выйти.
– У них есть ключи, – сказал Зеннляйтнер. – Они могут сами выходить.
– Я… я подумал, может, она забыла ключ. Может же такое случиться?
– Значит, ты позволил врачу выйти из комнаты, а потом?
– Потом она ушла.
– Ты знал этого врача?
– Нет, по имени нет. Но мне было знакомо лицо. Раньше я видел ее на вокзале.
– Ты убедился, что задержанная все еще оставалась в палате?
– Да.
– Как?
– Я посмотрел в глазок. Она лежала в кровати. Ну, так это выглядело. Я не пошел туда, потому что врач сказала, что госпожа Эверс спит и ее нельзя тревожить.
– Но она не спала?
– Нет. В постели… стало быть была не госпожа Эверс. Одеяло было сложено, и через глазок казалось, что кто-то есть в постели.
– Как выглядела доктор? – спросил Кройтнер.
– Метр шестьдесят пять, белокурая, в очках… – Он задумался. – Под тридцать. Нет, двадцать пять… или даже моложе.
– Так выглядит Эверс. Кроме очков.
– Это была врач! С такой штукой, чтобы слушать.
– Стетоскоп?
– Да. Это была врач. Точно-точно.
Хёнбихлер посмотрел на Грайнера с сочувствием.
– В отделении две женщины-врача, сказали нам. Одна седая, пятидесяти шести лет, другая брюнетка.
– Значит, она из другого отделения.
– Тобиас… – выражение Хёнбихлера теперь было отеческим, – доктор, которого ты выпустил, это была Эверс.
Стремление защитить себя заставило Грайнера открыть рот и совершить механические движения нижней челюстью, но ни слова произнести не удалось. Ему просто нечего было сказать в свою защиту. Грайнера провели, как салагу.
– Вот почему лицо врача показалось тебе знакомым, – завершил Хёнбихлер казнь Грайнера и вздохнул. Грайнер обреченно молчал. Хёнбихлер повернулся к Кройтнеру: – Ты разговаривал с ней раньше. Что-нибудь заметил?
