Лара Эверс замолчала.
– До вчерашней ночи, вы говорите, мистер Вартберг был мил с вами. В чем это выражалось?
Валльнер открыл записную книжку и сделал пометку: «Отношения Эверс / Вартберг???»
– Он иногда давал мне деньги. И если у меня были проблемы, я всегда могла прийти к нему. Не знаю, почему он это делал.
– Был ли он одинок?
– Возможно. Думаю, у него не было друзей. Время от времени он разговаривал с соседями, больше ничего. Может, поэтому.
– Что?
– Поэтому он был добр ко мне. У него не было никого другого.
– Вы его любили?
– Прикиньте. Я тоже знаю не так много людей. Я не придирчива.
– Что вы знаете о господине Вартберге?
– Он много читал. И каждый месяц ходил на концерт в Мюнхене. Я тоже. Но это дерьмо.
– Классическая музыка?
– Если это со скрипками и есть классическая музыка.
– Это было не для вас?
– Первая часть была названа двенадцатитоновой музыкой. Вы знаете это?
Валльнер слегка поморщился:
– Да…
– Тогда я хотела уйти. Он сказал: не торопись. Следующий лучше. Но дурить себе задницу я могу и в одиночестве. Ну, короче, больше я с ним не ходила.
– На что жил господин Вартберг, вы этого не знаете?
– Он был богат. Не знаю, откуда.
Четверть часа спустя стало ясно, что Лара Эверс мало знала о человеке, которого она убила прошлой ночью. Кроме того, концентрация ее внимания уменьшилась, и она, казалось, потеряла всякий интерес к разговору с полицейскими. Валльнер решил закончить на этот раз. Самую важную информацию Лара Эверс им дала. Теперь следовало сравнить то, что было сказано, с фактами.
– Только один последний вопрос. – Валльнер убедился, что допрос все еще записывается на мобильный телефон. – Вы уверены, что вчера убили господина Вартберга?
Лара Эверс колебалась.
– Потому что он стал навязчив, и вы по-другому не могли себе помочь?
– Да. Но я не хотела убивать его. Я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое.
Валльнер кивнул:
– Хорошо. Это записано таким образом. – Он выключил телефон и положил его в карман. – Должны ли мы связаться с кем-то? Или вы хотите кому-нибудь позвонить?
Эверс задумалась на мгновение. Затем покачала головой.
– Совсем никого? Любые родственники? Друг? Адвокат?
Эверс молчала. Валльнер принял это к сведению, и комиссары вышли из комнаты. Когда они уже были в дверях, Эверс подала голос:
– Может ли Лео сюда приехать?
– Кройтнер? – спросил Майк, совершенно озадаченный, потому что для него было ново, что Эверс и Кройтнер неплохо знали друг друга.
– Мы дадим ему знать. – Валльнер повернулся к Майку: – Может быть, ему она скажет больше, чем нам.
