Этот мужчина был словно из фильма Лени Рифеншталь: белокурый, бледный, с угловатым подбородком и льдистыми глазами, в уголках которых наметились морщинки, когда этот господин лет сорока, войдя в кабинет, улыбнулся. Он сделал это с определенным обаянием, а затем сказал:
– Грегор Нольте – мое имя. Я хотел бы поговорить с господином Зиттингом.
– По какому вопросу?
– У меня проблема юридического свойства.
Сильвия сделала озадаченное лицо, как будто господин Нольте поставил ее в неудобное положение своим желанием аудиенции.
– Мне нужно посмотреть, найдется ли время, – сказала она и набрала что-то на компьютере. Календарь посещений лежал возле нее. Но она не хотела в него заглядывать, так как он был совершенно пуст. От коллег она слышала, что некоторые бюро назначают встречи по электронной почте. Это, безусловно, впечатлит господина Нольте больше, чем несчастный календарь. Побарабанив с минуту по клавишам, она взялась за телефон. – Вероятно, мы сможем что-нибудь сделать.
Пятью минутами позже – такого времени ожидания требовало самоуважение Зиттинга – господин Нольте сидел в кабинете адвоката, который разложил на столе три старых, давно закрытых дела, чтобы создать иллюзию бурной деятельности.
– Кофе? – спросил Зиттинг после того, как они с визитером обменялись рукопожатиями.
– Нет, спасибо. Ваша секретарша мне уже предложила. Очень мило.
– Что я могу для вас сделать?
Нольте огляделся:
– Вы работаете в одиночку?
– В настоящий момент да. Но предполагаю нанять со временем еще двоих-троих адвокатов. – Зиттинг приложил усилия к тому, чтобы не раскраснеться от этого смелого вранья. – Но рынок практически пуст. Столь многие отправились в новые земли…
– Да, я тоже слышал. Раньше там вообще не было юристов.
– По крайней мере, тех, кто знаком с западногерманским законодательством. – Зиттинг приподнял руки. – У вас проблемы с полицией?
– У меня было ДТП. И, к сожалению, с жертвой. Я под следствием за непредумышленное убийство.
Зиттинг кивнул. Речь Нольте была певучей, и Зиттинг не мог приписать это никакому диалекту. Вдобавок он выговаривал «т» относительно мягко, как в Баварии или Австрии. Он хотел бы спросить Нольте о его происхождении, но в тот момент счел неуместным.
