– Тьма накрыла меня вместе с холодом… И я тогда подумал: ну все, кончилась моя земная жизнь и сейчас я предстану в другой. Разум смирился с этим, а тело все не хотело умирать – руки и ноги бились изо всех сил, старались вытолкнуть меня на поверхность. Сразу я не почувствовал холода, потом только, когда вода хлынула мне в рот, в уши… Наверное, я уже был там, в других краях, когда Кагот вытянул меня из воды. Я поначалу и не поверил, что еще на земле. Грудь сильно болела и желудок… И-и-и, – простонал Амтын и закрыл глаза.
Кагот попросил всех выйти из полога. Они с Амтыном остались вдвоем. У задней меховой стенки полога ярко горел жирник, заполняя пространство желтым огнем и пахнущим горелым жиром теплом.
– Послушай, Амтын, – заговорил Кагот, – раз уж так получилось, что ты вернулся в мир живущих, нужно подумать о будущем.
– Ты так говоришь, будто жалеешь, что спас меня, – усмехнулся Амтын.
– Я не жалею, – спокойно ответил Кагот. – Наоборот, я все больше укрепляюсь в мысли, что поступил правильно. Пожалеть могут другие…
– Кто же? – тревожно спросил Амтын.
– Внешние силы. Те, кто звал тебя в другую жизнь… Разве ты не слышал зова?
– Не помню… – неуверенно ответил Амтын. – Может, и был зов…
– Был зов, – с уверенностью сказал Кагот, – и тот, кто пренебрег этим, может навлечь на себя гнев богов.
– Да? – в испуге спросил Амтын. – Что же делать? Не возвращаться же, в самом деле, в ту холодную полынью…
– Есть другой путь, – молвил Кагот.
Амтын в надежде посмотрел на него и даже приподнялся на локте на оленьей шкуре.
– Говори скорее – какой путь?
– Ты должен стать другим.
– Как это – стать другим? – с недоумением спросил Амтын.
– Ты должен сменить имя, – продолжал ровным голосом Кагот, – изменить свои привычки, одежду. Ты где ложишься, когда спишь?
– В пологе.
– Я спрашиваю, с какой стороны ложишься с женой – справа или слева?
– Обычно слева, – немного подумав, ответил Амтын. – Чейвывэ у самого полога. Она раньше меня встает.
– Ты должен спать на ее месте, а она – на твоем, – строго сказал Кагот.
Амтыну передалось тревожное состояние Кагота, но он, потрясенный своим спасением, еще плохо соображал и отвечал невпопад.
– А как все остальное?
– Что ты имеешь в виду? – не понял Кагот.
– Все-таки я мужчина, – с некоторой обидой в голосе напомнил Амтын.
– А, ты об этом?
Амтыну показалось, что Кагот усмехнулся, хотя сам он в этом не видел ничего смешного.
– Об этом сам думай… Делай иначе, не так, как привык, – посоветовал Кагот. – Не это главное. Главное сейчас, чтобы твои внешние признаки, поступки, известные людям, изменились.
