Военный комиссар, по фамилии Каребкин, был сравнительно молодой человек, с свежим, гладко выбритым лицом, с военной выправкой и в то же время скромный на вид. Он был родом из этой деревни и был счастливым обладателем сада, в котором росло много фруктовых деревьев. Развел этот сад его отец. Как предприимчивый человек, он устроил деревянное сооружение с насосом, с помощью которого он брал из соседнего озера воду для сада. Каребкин пригласил меня однажды к нему на чашку чая. Мы — было еще два молодых коммуниста — сидели в саду, которым он с полным правом гордился, в чем-то вроде сарая, открытом с одной стороны. Нас окружало густое облако комаров и мошек, но он предлагал мне одну за другой папиросы, которые он делал из так называемой махорки, растения, имеющего малое сходство с табаком, но дающего едкий дым, не подпускающий комаров.
Каребкин рассказал мне о своих разнообразных функциях. Он был назначен военными властями и заведывал всеми военными делами — мобилизацией, дезертирами, помощью семьям красноармейцев, составлением отчетов, покупкой лошадей и так далее.
Но его функции были гораздо шире. Он имел также «политическое наблюдение» над всею волостью, к которой принадлежало Озеро. Он был местным организатором коммунистической партии.
В качестве такового он устраивал спектакли и развлечения, которые составляли часть ее пропаганды; (я был поражен, как им хорошо удалось устроить любительские спектакли в нескольких деревнях.) Кроме того, он был председателем комиссии по борьбе с эпидемиями.
Наконец, он имел голое в распределении земли. Сначала землю распределял Совет. Но предполагалось, что комиссар знал конституцию и все декреты. Если Совет, по его мнению, действовал в противоречии с декретами, он предлагал изменения; если деревенский Совет не соглашался с ним, он передавал все дело в уездный Совет.
Каребкин сказал мне, что в Озере имеется семь членов коммунистической партии. В числе этих членов была дочь священника. Все члены Совета, кроме председателя, были беспартийными.
Эти коммунисты составляли маленькую группу активных пропагандистов. Они смотрели на себя как на закваску в большой инертной массе и признавали, что их задача имеет трудности. По-видимому, они много работали, чтобы внести жизнь в деревню.
Каребкин произвел на меня впечатление человека не только умеренных взглядов, но и человека с умом и тактом. Из всех, кого я видел в Озере; он по всему своему складу был больше европейцем, чем кто-либо другой, и нам с ним легче было понять друг друга, чем с кем-либо другим.
