— Ну, а что говорят теперь об этом крестьяне? — спросил я Емельянова.
— Революция хорошая вещь, все стоят за нее. Коммунистическую партию не любят, а революцию любят.
— А почему не любят коммунистическую партию?
— А потому, что: они никак не хотят оставить нас в покое. Они горожане и не понимают деревни. К нам один за другим приезжают комиссары — это сильные люди, — а мы не знаем, что нам с ними делать. Они засыпают нас приказами. Никто ничего не понимает. Только вы уразумеете один приказ, как приходит другой с совсем иным содержанием.
— А к какой партии принадлежит большинство здешнего народа?
— Ни к какой. Тут все беспартийные.
— Думают они, что земля теперь окончательно к ним перешла в собственность?
— Они смотрят на землю, которой они владеют, как на свою частную собственность, с которой они могут делать, что угодно. Когда умрет отец, ее получит сын.
— Но ведь по советской конституции вся земля в России принадлежит всему народу.
— Да, но крестьяне не знают этого. Как бы там ни было, они не считаются с этим.
— Но, кажется, вся земля в деревне управляется миром. Что стало с миром?
— А что такое мир? — спросил меня, в свою очередь, Емельянов.
Это поразило меня. Я во многих книгах читал об этом старинном деревенском совете, который составляет один из центральных фактов русской жизни. Как могло случиться, что Емельянов ничего не слышал о нем?
— Мне кажется, это старинный деревенский совет, который заведует распределением земли, — сказал я нерешительно.
— А, вы хотите сказать старосты, — ответил он. — Ну, это было уже давно. Они когда-то завертывали распределением земли, но делали это плохо. О, это был глупый народ. Но их упразднили уже давно.
Я узнал также от Емельянова, что до недавнего времени у деревни была «общинная земля», которая обрабатывалась сообща. Но и с этим было покончено еще до революции, так как никто не хотел ради нее бросать работу на своем участке. Правда, нужно было иметь некоторые общественные запасы, — например, для поддержания крестьянской бедноты. Затем требовались некоторые расходы для содержания сельской власти. Обычно делались запасы на случай голода. Но все эти нужды можно удовлетворить и путем сбора у каждого индивидуального хозяина. Собранный таким образом хлеб сохраняется в деревенском амбаре, в котором сейчас находится, по словам Емельянова, 40 000 пудов.
Правительство предложило восстановить прежнюю систему под именем «советских полос». Но никто не захотел слышать об этом, видя в этом «коммунистическую затею».
