– Хорошая собака! – сказала я, подходя к нему с угощением, наматывая при этом поводок на руку, чтобы сделать его короче. Бисли с жадностью проглотил свои вкусняшки, пустив при этом слюни, а затем посмотрел на меня – морда у него была совершенно счастливая.
– Привет, Оливия, давайте пойдем в парк, там мы сможем вести себя и говорить посвободнее. Ладно? – Я увидела ее кивок и улыбку, прежде чем засунула зеркало в карман, и мы пошли гулять.
Это была странная процессия: я разговаривала с собакой и Кэллумом, Кэллум – со мной и с Оливией, а Оливия играла с собакой. Удивительно, как быстро я смогла свыкнуться с такими необычными, новыми событиями в моей жизни. Я привела всех на поле рядом с детской площадкой, которая граничила с мелким ручьем. В детстве мы часто приходили сюда в высоких резиновых сапогах и пытались ловить рыбу, и я была уверена, что Бисли будет от всего этого в восторге.
Очень быстро мы обнаружили, что Бисли и в самом деле наслаждался обществом дерджей. Слегка освоившись, Оливия весело играла со щенком, забегая в ручей и выбегая из него, а собака радостно преследовала ее.
Пока они предавались такому приятному занятию, у нас с Кэллумом была возможность немного поговорить.
– У тебя появились какие-нибудь идеи? Как мы можем использовать то, что знаем о Кэтрин, чтобы вызволить тебя оттуда? – спросила я, удостоверившись, что Оливия не может меня слышать.
– Я ничего больше не придумал, – тихо ответил Кэллум. – Ты понимаешь, что находишься в наибольшей опасности? Если кто-то вроде Лукаса поймет, хоть отчасти, что вытягивание чьих-то воспоминаний вернет его к жизни, ему ничто не помешает убить тебя.
– Послушай, я знаю о грозящей мне опасности, и я готова к ней. Мы должны найти Кэтрин и заставить ее рассказать нам обо всем, что ей известно, и почему она меня ненавидит. Так мы сможем получить какие-то ключи, которые помогут нам оживить тебя.
Кэллум, немного помолчав, добавил:
– И нам нужно, чтобы она перестала преследовать тебя.
– Интересно, может, она живет где-то поблизости.
– А мне интересно, что именно она помнит, – тихо сказал Кэллум.
– То есть?
– Ну, мы знаем, что у нее есть все твои воспоминания и что ей известно собственное имя, но как обстоит дело с ее прошлым? Вот что мне очень хотелось бы узнать. Если она помнит его, то быстро сообразит, кто мы такие… – Его голос угас.
– О, Кэллум, мне так жаль, я как-то об этом не подумала. – Я нежно погладила его руку, стараясь приглушить боль в его глазах. Он выглядел таким потерянным, почти побежденным, и мне снова захотелось утешать его. – А ты не считаешь, что это даже хорошо? Если ей станет известно, кто ты такой, то ты сможешь разузнать немного о себе и, ну, не знаю, может, это подскажет нам, что делать дальше.
