– Русские в таком случае говорят "горько", – сказал Аймет и поднял вверх рюмку.
Кумы вопросительно посмотрел на Эймину, наклонился и шумно вдохнул, коснувшись своим носом кончика носа жены.
– Хорошо! – сказал Аймет.
Время от времени Кумы опускал руку за пазуху и шуршал новой женитьбенной бумагой. Очень хотелось ее вытащить и показать Аймету. Похвастаться перед другом. Но чем больше сидели за столом, тем меньше говорили о женитьбенной бумаге, разговор поворачивался на другое. Спорили, где поставить новый интернат и надо ли защитить здание косторезной мастерской от морских волн.
Аймет и Кумы не спеша шли рядышком.
Кончился день. Люди были заняты своими делами, и на пустынной улице попадались лишь собаки да редкие прохожие, идущие из магазина.
Кумы все шуршал бумагой, пока Аймет не попросил:
– Покажи-ка женитьбенную бумагу.
Кумы вытащил папку из красного пластика, осторожно вынул свидетельство о браке. Аймет долго изучал бумагу. Рассмотрел ее со всех сторон и вдруг сказал:
– В точности как у меня.
– Мы получили такую бумагу в Анадыре, – словно отвечая на немой вопрос Кумы, продолжал Аймет. – Приехали мы с Анканной в окружной центр, пошли в гостевой дом, а нам говорят, что жить мы будем врозь, ибо нет у нас женитьбенной бумаги. А раз нет бумаги, значит, я не муж Анканне и она мне не жена. Пошли в загс, написали заявление.
Кумы слушал друга, и все у него переворачивалось в душе. Он словно смотрел на себя со стороны и видел смешного, впавшего в ребячество старика, ковыляющего рядом с морским охотником Айметом, который только что добыл моржа и усталый идет домой.
– Вот я думаю: для какой надобности тебе женитьбенная бумага? – продолжал рассуждать Аймет. – На что она вам с Эйминой?
– А в Москву мы собрались, – вдруг сказал Кумы. – Может, там будем жить в большом гостевом доме?
Аймету ничего другого не оставалось, как невнятно произнести:
– А-а.
А Кумы, открывая дверь в свой домик, громко сказал, чтобы слышали все:
– Эймина! Собирайся! В Москву поедем! Так я решил!
