– В постельку, в постельку, мой жеребенок, – Люси обняла меня за плечи и настойчиво увлекла к кровати. – Рано тебе еще гарцевать. Рано…
Я не стал сопротивляться, потому что на самом деле все еще чувствовал себя скверно. Да и чего ерепенится? Никогда не отличался особой впечатлительностью, и не собираюсь меняться в обратную сторону. Тем более, скорее всего, приговор окончательный и пересмотру не подлежит. А если подлежит, то я даже не подозреваю, куда подавать апелляцию. Тело молодое, руки, ноги при мне, голова тоже присутствует, словом, как говаривал один киношный царь: так чего тебе еще надо, хороняка? А память… Память дело такое, абстрактное. Не вернется прежняя, больше места будет в черепушке для новой. В общем, минусов не нахожу. А если они есть, то их гораздо меньше, чем плюсов. Спору нет, время смутное, в карманах ни гроша, зато всякими ГМО даже и не пахнет, а воздух чище. И бабы натуральней. Хотя да… страшновато, ядрена вошь. Аж до печенок пробирает, так боязно…
– Револьвер верни, – потребовал я, едва угнездившись на перине.
– Зачем он тебе здесь? – очень ненатурально удивилась Люси.
– Надо. На душе спокойней будет. Не переживай, никуда бежать не собираюсь.
– Я и не переживаю, – фыркнула, как кошка, Люсьен. – Никогда не держалась за мужчин… – потом достала из верхнего ящика комода «наган» и сунула мне его в руки. – Держи.
«Так-то лучше будет…» – я быстро проверил патроны в барабане и поместил оружие под подушку, затем потребовал:
– Еда есть? И какое-нибудь бельишко мне найди. Несподручно голым задом светить.
Да, именно потребовал, интуитивно нащупав нужный тон для общения с хозяйкой борделя. Нет, я всей душой благодарен ей за спасение, при первом же случае отдарюсь по полной, но с такой только дай слабину, живо в подчиненном положении окажешься. Опять же, дамы пониженной социальной ответственности – контингент специфический, склонный к мазохизму, простую доброту могут принять за слабость. Да, не исключаю, что в данном случае могу тут же оказаться на улице в чем мать родила, но предпочту рискнуть.
К счастью, угадал с тоном. Люсьен заполошно пискнула и вымелась из комнаты. А через десять минут уже вернулась, притащив стопочку новенького белья и поднос с исходящей ароматным парком супницей.
После того как я переоделся в кальсоны и нательную рубаху из добротной тонкой байки, Люси уж было совсем вознамерилась кормить меня с ложечки, но получила отпор и уселась на краешек кровати, смиренно сложив руки на коленках. И прямо потребовала взглядом: ешь, а я посмотрю!
