Выйдя на дорогу, я оглянулась. Слева виднелось характерное здание из красного кирпича с двумя широкими трубами. Это и был ресторанчик МакКалламов. Мысленно подбив баланс, я направилась туда. Деньги были, но их все же стоило поберечь: путь мне предстоял неблизкий. Но, во-первых, жутко хотелось пить, а во-вторых, нужно же было узнать, где здесь есть хоть какая-то ночлежка и какой есть транспорт. Эту информацию, вкупе с чайничком крепкого чая, я и получила.
Койка в близлежащей ночлежке оказалась дороже, чем я рассчитывала. Но оно того стоило, а горячий душ был вообще пределом мечтаний: с тех пор как я очнулась на скользких от снега холодных камнях, я никак не могла согреться. Озноб, казалось, навсегда впечатался даже не под кожу, а в кости моего потрепанного тела. Постояв добрую четверть часа под обжигающими струями воды, я вышла из крошечной душевой и растянулась на украшенном кельтским орнаментом покрывале. Мне было о чем подумать, пока Тварь спит. Уж больно красочные сны мне снились после пачки неизвестного противокинетозного препарата. Не сказать, чтоб приятные — слишком уж там было много чужой боли и смерти — но весьма и весьма познавательные.
А еще я вдруг вспомнила, что кинетоз — это медицинский термин для обозначения морской болезни. Чудненько, значит, я способна не только понимать мат на гаэльском.
Кинетоз кинетозом, но с собственным сознанием надо было что-то делать, особенной с тем, что таилось внутри, иначе я рисковала еще разок очнуться с окровавленным измочаленным трупом. Определенно, не тот опыт, который хочется повторять. Что-то мне подсказывало, что слишком частый передоз делириантами отвратительно скажется на моем и так не слишком здоровом организме, а потому противопоказан категорически.
Невольное размышление о том, что еще вчера «кинетоз» и «делириант» мне показались бы чем-то сродни заклинания на непонятном языке, вызвали в моей памяти настоящую бурю, породившую такие слова как «круцио», «легилименс», «империо». Их было много, этих слов, и за каждым скрывались какие-то события, лица, знания. И эти знания были таковы, что в первый миг я испугалась: это была не моя память, это помнила Тварь.
Я пролежала без сна всю ночь, ибо помнила Тварь такое! Судите сами: магия, люди в балахонах и с палочками, ведьмы и колдуны на метлах… Все это как-то не складывалось с работающим телевизором и тем, что он показывал в новостных выпусках. А потом в моих воспоминаниях будто щелкнуло, и информация о способах варки зелий на основе яда змей (Святой Патрик, спаси и помоги!) сменилась списком легальных делириантов, а с него перескочила на совсем другое. И чем ближе был рассвет, тем больше я вспоминала, и «магия» и «заклинания» в этих воспоминаниях относились к понятиям «сказки» и «этого не бывает». И тем страшнее становилось мне, ведь я чувствовала, что Тварь внутри меня никуда не делась, она спит и однажды, рано или поздно, проснется.
