22:53. Вышла из УБ и обнаружила за дверями Марка с очередной кипой роз. После того как я неделю не обращала внимания на его несчастную фигуру (получается, он стоит тут уже седьмой день подряд, и букеты все растут), мне вдруг стало его жалко. Может, он и вправду осознал…
Судя по этой записи, я провалилась в ужасную депрессию, узнав, что Марк за моей спиной встречается с другой девушкой. Настолько ужасную, что пришлось звонить врачу. Из-за этой депрессии я могла сделать любую глупость, например вырезать из дневника двенадцать страниц.
И все же, если на этих страницах было что-то важное, не все потеряно. Факт: я очень старательно изучаю свой дневник. Я трачу на его чтение куда больше времени, чем мой муж. (Я погружаюсь в него каждое утро, тогда как Марк свой айдай лишь поверхностно проглядывает; высокомерный, как все дуо, он не замечает того факта, что работает над дневником меньше меня). Я могу доверять фактам, сохранившимся у меня в голове.
Чтобы проверить себя, я зажмуриваюсь и пытаюсь вытащить из нее какие-нибудь факты о тех двенадцати днях. Вот что происходило в ночь Тринити-бала вскоре после того, как я нашла Марка на Магдален-стрит.
– Марк! – окликнула я его.
Он замер на полушаге и обернулся. Понял, что это я, плечи стали жесткими.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Я все видела, – сказала я, подходя ближе. – Как вы держались за руки.
Тут у Марка отвалилась челюсть. Еще я заметила, что после той потасовки с девушкой куда-то подевался его белый галстук-бабочка.
– На Джизас-Грин я тоже все видела. – Слова накатывались волной. – Все. Ты с ней спишь, да? Она твоя девушка?
– Я сейчас… все объясню…
– Ты мне все врал! Эти твои розы. Сладкие слова. И сейчас врешь. Иди к черту, Марк. Я не желаю тебя больше видеть.
После этих слов я развернулась и зашагала обратно к «Универ-блюзу».
Он даже не попытался меня догнать. Или извиниться. Или попросить, чтобы я передумала, если на то пошло.
А вот что происходило 24 июня, за день до того, как я позвонила в поликлинику на Бридж-стрит.
Когда я уходила из УБ, ко мне подошла Эмили: вид озабоченный, на лбу глубокая складка.
– В последнее время ты сама не своя, – сказала она.
– Все в порядке.
– Нет, Клэр. Не в порядке. Я же вижу по твоему лицу и по тому, как ты себя ведешь.
– Тебе кажется.
– Ты только что разбила две тарелки. И сказала Дженкинсу, что это просто рассеянность. Но я видела, как ты перед тем хлюпала носом.
– У всех бывают неудачные дни. Разве это не факт?
