— Это была твоя идея, — надулась Эмма.
— Знаю, но… — я замерла, а моя рука взметнулась к горлу, когда знакомая боль начала клубиться у основания гортани.
Нет. Неееет!
Я сделала шаг назад, споткнувшись о кровать, внезапно полностью охваченная до боли нездоровой уверенностью в том, что не смогу сделать следующий вдох. Меня сковал тяжелый страх, накатив горькой волной ужаса. Или скорби, насколько я могла понять, или даже ощутить.
— Кейли? Ты в порядке? — Эмма встала передо мной, наполовину преградив мне вид на других покупателей, и драматически понизила голос. — Это снова происходит?
Мне удалось лишь кивнуть. Горло сжималось. Горело. Что-то тяжелое клубилось в желудке и карабкалось к горлу. При каждом движении кожу покрывали мурашки. В любой момент этот пульсирующий крик потребует свободы, и мне придется бороться с тем, чтобы сдержать его.
Один из нас проиграет.
Эмма усилила хватку на сумочке, и я узнала беспомощный страх в ее глазах. Они, скорее всего, были отражением моих.
— Давай уйдем?
Я покачала головой и с трудом прошептала свои последние два слова.
— Слишком поздно…
Горло жгло. Глаза слезились. Голова болела от отголосков крика, который когтями выдирал себе путь из меня. Если я не выпущу его, он разорвет меня на части.
Нет, нет, нет, нет! Этого не может быть. Я не вижу его!
Но он был там — через ряд, окруженный банными полотенцами всех оттенков радуги. Клубившаяся тень, словно кокон из мрака. Кто это был? Но там находилось слишком много людей. Мне не удавалось увидеть, кто плакал в том мраке, для кого тень стала второй кожей.
Мне не хотелось видеть.
Я закрыла глаза, и бесформенный, безграничный ужас, удушая, сомкнулся на мне со всех сторон. Этой горькой тоски было слишком много, я не могла сопротивляться ей во мраке, поэтому с трудом открыла глаза, но это не помогло. На этот раз паника оказалась сильнее. Темнота подобралась слишком близко. Пара шагов влево — и я могла бы прикоснуться к ней. Могла скользнуть рукой в это гнездо теней.
— Кейли?
Я покачала головой, потому что, если открою рот — или хотя бы разожму челюсти — крик вырвется на свободу. Я не смогла заставить себя встретиться с взглядом Эммы. Не могла оторвать глаза от теней, сгущающихся вокруг… кого-то.
Затем толпа начала двигаться. Разделяться. И я увидела.
Нет.
Сначала мозг отказывался интерпретировать картинки, которые ему посылали мои глаза, отказывался понимать. Но краткий миг блаженного неведенья закончился слишком быстро.
