Но в итоге, я смогла лишь стоять там, пялиться и ожидать, пока они подойдут первыми.
Дядя Брендон решился. Возможно, не смог сопротивляться нашей кровной связи, так как мое родство с тётей Вэл было лишь через их свадебные обеты.
Так или иначе, дядя Брендон обнял меня, словно больше никогда не увидит, и мое сердце бросилось вскачь от мысли об этом. Я отодвинула мысль подальше и зарылась лицом в его рубашку, вдыхая запах лосьона после бритья и выстиранных тётей Вэл простыней в порошке с ароматом весенней свежести.
— Как ты здесь поживаешь, солнышко? — спросил он, когда я наконец-то отстранилась достаточно, чтобы увидеть его лицо, на котором со вчерашнего дня уже появилась щетина.
— Пока не сошла с ума, но это произойдет, если я проведу здесь еще хотя бы один день. Вы должны забрать меня домой. Пожалуйста.
Мои тётя и дядя обменялись мрачными взглядами, отчего желудок, казалось, ухнул в район коленей.
— Что?
— Давай присядем. — Каблуки тёти Вэл цокали по полу весь путь до общего зала, где она осмотрелась по сторонам, словно хотела забрать свое предложение обратно. Несколько пациентов пялились в телевизор, большая их часть лишь наполовину понимала, что происходит на экране. Еще двое собирали головоломку, а один худой мальчик, которого я почти не видела, спорил с родителями в дальнем углу.
— Идем. — Я повернулась к девчачьему крылу, дав им возможность следовать за мной. — У меня нет соседей. — В комнате я залезла на кровать, подогнув ноги по себя, дядя Брендон сел рядом со мной. Тётя Вэл напряженно примостилась на краю стула.
— Что не так? — потребовала я, когда две пары глаз обратили на меня внимание. — Кроме очевидного.
Дядя Брендон заговорил первым.
— Кейли, тебя не выписали. Мы не можем забрать тебя домой, пока тебя не увидит доктор.
— Почему? — Я так сильно сжала челюсти, что стало больно. Стиснула одеяло в кулаках. Почувствовала, как свобода вытекает, словно вода сквозь пальцы.
— Потому что ты пыталась вырвать себе горло посередине «Сиарс», — нахмурилась тётя Вэл, словно сказанное должно было быть очевидным.
— Это не… — я замолчала, глотая слезы. — Я не знала, что делала. Всего лишь пыталась прекратить кричать.
— Я знаю, солнышко, — она наклонилась вперед, хмурясь еще сильнее. — В этом и проблема. Ты могла серьезно навредить себе, даже не зная об этом. Не понимая, что вообще ты творишь.
— Нет, я… — Но спорить с этим было невозможно. Если я могла остановить происходившее, то сделала бы это. Но от заключения в Лейксайд лучше не станет.
