Она опускает его вниз, и я подпираю им дверь, надеясь, что кирпич выдержит. Перепрыгиваю через небольшую вывеску, валяющуюся под ногами и, ухватившись за карниз крыши, взбираюсь наверх. Сажусь, свесив ноги.
Нова не торопится повторить за мной, поэтому я, погладив место рядом, приглашаю ее присоединиться, не глядя на нее, и удивляясь, насколько она мне доверяет. В тайне желаю, чтобы она просто убежала, но в то же время хочу услышать, что она скажет, почему она думает, что прошлым летом между нами была особенная связь.
Конечно, она присоединяется, потому что она милая и невинная и еще видит что-то хорошее во мне. Серьезно, не понимаю, ведь когда я смотрю в зеркало, что в последнее время происходит не так уж часто, все, что я вижу — скелет, напоминание о когда-то хорошем человеке, который все развалил и продолжает все портить. Подобно виду перед глазами: старые здания, магазины, дома, которые наверняка раньше были прекрасны, но с течением времени все изменилось — жизнь изменилась — и о них все забыли, разрушилась красивая картинка, как песок на ветру, оставив их тлеть в тени города, в районе, который никто не хочет видеть. Этим он мне и нравится.
— Ты думаешь, что недостаточно хорош, — говорит она, присаживаясь рядом со мной, ее ноги свисают с края.
Не то, что ты.
— Что? — поворачиваюсь в ее сторону, пытаюсь перемотать мысли и сообразить, может я действительно высказал свои мысли вслух.
— Когда ты в этой темноте, — говорит она. — По крайней мере, у меня было так. Я думала, что не заслужила быть счастливой.
Немного расслабляюсь, понимая, что она просто озвучивает свои мысли.
— Из-за этого ты употребляла наркотики? — спрашиваю ее.
Она пожимает плечами.
— Это одна из причин. Но, если честно, их было много… как и тот факт, что я не хотела принимать смерть своего парня… какие у тебя причины?
Она говорит об этом так легко, что я не знаю, как реагировать. Я никак не могу объяснить ей, почему я это делаю — рассказать истинные причины.
— Почему ты думаешь, что у меня есть причина? — интересуюсь. — Может быть, я просто делаю это, потому что доставляет мне удовольствие.
— Удовольствие? — в ее глазах читается вызов, что заставляет меня опасаться ее слов после моего ответа.
— Иногда, да, — говорю ей прямо. — Не знаю, как это было у тебя, но мне это помогает забыть некоторые вещи.
— Какие вещи? — спрашивает она заинтересованно, пряча руки под ноги.
— Те, что я натворил, — потираю шею, а затем разминаю челюсть.
