— Я была кое-чем расстроена, — говорит она, бросив сигарету на пол. — Мне позволено расстраиваться.
— Конечно, — приближаюсь к ней. — Почему твоя щека опухла?
Она сужает глаза на меня.
— Ударилась об стену.
Я ей вообще не верю.
— И как это произошло?
Она пожимает плечами, прижимая носок обуви к сигарете, туша ее.
— Просто шла. Думала, что могу пройти сквозь стены.
— Ты… ты уверена, что это не имело никакого отношения к ссоре?
— Да, уверена, — она огрызается, шагая вперед и хватая меня за руку. — Не смей думать, что Дилан ударил меня. Потому что он этого не делал.
Вздрагиваю, когда ее пальцы впиваются в мою кожу.
— Я бы никогда не сказала, что он это сделал.
Она фыркает, притягивая меня к себе, а затем толкая.
— Пошла ты. Ты не знаешь меня. Больше нет. — Затем она топает по коридору, вскинув руки в воздух.
— Делайла, подожди, — кричу вслед, спеша за ней. — Я не хотела тебя разозлить.
Она разворачивается на каблуках, ее лицо красное от гнева.
— Тогда чего ты добивалась?
— Я просто… — нервничаю под ее разгоряченным взглядом. — Я просто хотела убедиться, что ты в порядке.
— Я в порядке, — говорит она сквозь стиснутые зубы.
— Если тебе что-нибудь понадобится, ты можешь позвонить мне, — говорю я в жалкой попытке хоть как-то помочь ей.
Ее губы сжаты в тонкую линию.
— Мне… ничего от тебя не нужно.
Чувство беспомощности внутри меня усиливается и почти заполняет меня, когда она поворачивается и уходит, оставляя меня стоять в конце коридора. Я чувствую, что бьюсь головой о стену, в окружении людей, которые нуждаются в помощи, но не хотят этого. И я недостаточно сильна, чтобы помочь всем сразу. Что мне делать? Продолжать пробовать, пока не сломаюсь? Уйти и всегда сожалеть, что не осталась? Потому что я знаю, что так и будет. Я уже становлюсь одержима «что если» так же, как после смерти Лэндона. И может быть, я в конечном итоге смогу исцелиться. Но в то же время хочу, чтобы все получилось. Хочу, чтобы на этот раз не пришлось терять кого-то, потому что я не смогла сделать все правильно — ехать на велосипеде достаточно быстро, или проснуться на несколько минут раньше и убедить человека, которого я люблю, что жизнь стоит того.
— Что ты делаешь? — голос Куинтона пугает меня, и мое сердце ускоряется.
Я поворачиваюсь. Он стоит в дверном проеме в джинсах, глубоко дыша, пока надевает футболку. Его глаза гораздо теплее и более адекватны, словно он убил чудовище, которое проникло в него, или просто его усыпил.
