Наша переписка была какой-то дурацкой, но почему-то смогла поднять мне настроение. Я так и не понял, что ей было от меня нужно, но на завтра мы решили встретиться недалеко от моего дома.
Образы. 3\1.
Я здесь всегда. Как это странно и не звучало. Это моя жизнь и я за неё борюсь. Я гладиатор. Я много убивал, хоть и случались поражения. Но всё это пока не даёт мне права вырваться отсюда и обрести свободу.
В детстве я боролся на деревянных мечах со сверстниками за право стать гладиатором, а не лекарем, или оруженосцем, или канониром, или могильщиком. Конечно, они живут дольше, но у них нет возможности стать свободным. Одним из тех, кто раз в неделю приходит сюда, в Колизей, чтобы насладиться кровавым зрелищем со стороны. Может, имея и другие победы, важнее самой свободы.
Это всё очень интересно. Я сейчас очень молод (мне всего двадцать три года, правда, средняя жизнь гладиатора это тридцать…), но я многого добился. Я очень привилегированная личность. У меня немало побед, а все поражения не стали фатальными. У меня неплохое состояние, несмотря на мой жизненный статус. Я лучше многих. Я в числе фаворитов. И вот настают мои последние бои, выиграв которые, у меня будет всё. Действительно всё. Даже то, что нельзя купить. Я борюсь за абсолютное счастье, как бы громко это не звучало. Я уверен, что стоит рассказать про всю мою жизнь, уместившуюся в этот круг арены убийств и боли.
В общем, в мире есть только два сословия: хозяева и рабы. Каждое из них делится на многие другие. Но почти невозможно перейти из одного в другое. Я родился в сословии рабов, но постольку поскольку родители были из гладиаторов (правда, посредственной лиги, предпоследней, в которой и провели короткую жизнь без особых побед и с общим поражением, вылившимся в смерть в коллективом бою). Они меня не воспитывали, а сразу вынуждены были отдать в школу гладиаторов. Другие общества рабов (прислуги, проститутки, строители, воины и др.) меня уже не касались. Меня обучали бою на смерть, и в четырнадцать лет я вышел на первый бой. С деревянным мечом, против остальных сверстников из того же общества гладиаторов. Я выиграл (не до летального исхода, конечно) три боя подряд и стал гладиатором. Мои поверженные соперники стали до конца моей жизни моей же прислугой.
Первый проигравший стал, откровенно говоря, рабом, отвечающим за все мои требования «принеси-отнеси», второй стал подготавливать мне оружие и амуницию к бою, третий стал моим лекарем, получив соответствующее образование. Никто из них на жизнь не жаловался, но я знал, что в тайне они меня ненавидели.
