Судя по всему, подъем ему давался с легкостью завзятого атлета. Может, он вообще по утрам ради тренировки бегал вверх-вниз по этому «пути страданий», и никакие страдания к нему не прилипали? Знаете, пока другие дохли, просто поддерживал форму и чванливо упивался собственной выносливостью. А я полезла совершенно неподготовленная, в тесном платье и в туфлях на высоченных каблуках, что б у них эти самые каблуки отвалились!
— Лаэрли, завтра ты обязательно пожалеешь об этой прогулке, — раздался за плечом насмешливый комментарий Гарда.
Господи, даже не подозревала в нем подобную наивность. Завтра? Я уже до смерти жалела о том, что не повернула назад к ресторации, а решила нахрапом взять вершину. Даже его постель сейчас была предпочтительнее, чем эти дьявольские ступеньки!
— Если бы не вы, мне бы в голову не пришло забираться на эту лестницу девичьего позора, — пропыхтела я и, наплевав на гордость, открыто вцепилась в перила.
— Лестница девичьего позора? — фыркнул он.
— Не разговаривайте со мной, — буркнула я.
— Почему?
— Потому что я собьюсь с ритма и задохнусь, страшный человек!
Наверху наконец появился просвет. Последний рывок — и лестница закончилась. Я торжественно ступила на выщербленную брусчатку площади Гард и грациозно… подвернула ногу. В лодыжке что-то нехорошо хрустнуло, каблук провалился. Серые пыльные камни стремительно приблизились к носу, и тут же, словно мало мне было острой боли, серебристое платье категорично треснуло где-то в районе левой ноги и перестало давить.
Все это произошло так быстро, что я даже выругаться не успела! К счастью, реакция у темного мага оказалась молниеносной. Он ловко подхватил меня под локоть, чем спас и от падения, и от попранного чувства собственного достоинства. Очень медленно, стараясь не опираться пяткой на сломанный каблук, я выпрямилась и осторожно высвободилась:
— Я в полном порядке.
Проклятье, я находилась в полнейшем беспорядке как внутри, так и снаружи! И мечтала провалиться от стыда под землю, но жестокая площадь Гард что-то не торопилась разверзнуться.
— Позвольте на вас опереться, — тихо попросила я и, схватившись за пиджак Гарда, сначала сняла испорченную туфлю, а потом ту, что стоически перенесла знакомство с местной брусчаткой.
— Лаэрли, стесняюсь спросить, зачем ты разуваешься? — осторожно спросил Соверен.
Ледяные камни неприятно студили ступни. Лодыжка ныла, и эта неуместная, неприятная боль ужасно злила.
