Итак, с конца 1920-х гг. Алданов и Горький разошлись окончательно и навсегда. Но если Горький посчитал за лучшее об Алданове «забыть», то Алданов запомнил его на всю жизнь, причем с лучшей стороны. Говоря в статье «Воспоминания о Максиме Горьком» о безоговорочной капитуляции старого писателя-демократа перед тоталитарным сталинским режимом, он старается хоть как-то да подсластить горькую пилюлю: «.покорившись окончательно партии, Горький мог ей пригодиться. Он мог бы, например, быть ‘президентом республики’. <...> Для общественного мнения Западной Европы и Америки такой президент был бы совсем хорош. Однако Ленин ему подобного поста никогда и не предлагал. <...> Но не предложил ему высокой должности и Сталин после того, как Горький вернулся из Италии в СССР, после того, как он в 1929 году окончательно, ‘на все сто процентов’, принял советский строй, включая и личный культ нового диктатора, и массовые расстрелы, и концентрационные лагеря, которые он посещал в качестве благосклонного либерального сановника в сопровождении видных чекистов. То, что Горькому высоких постов все-таки не предложили, свидетельствует, конечно, в его пользу».
В личной библиотеке Горького (Музей-квартира М. Горького в Москве) хранится книга Алданова «Толстой и Роллан» с довольно- таки странной дарственной надписью Алданова: «Творцу ‘На дне’ и ‘Детства’ долг искреннего удивления. Автор. 9/ХІ 1915». Однако со стороны Горького, столь чутко относившегося к имени Льва Толстого, в тот самый год, когда его будущий «французский друг» Ромен Роллан был удостоен Нобелевской премии по литературе, никакой публичной реакции на эту алдановскую книгу, о коей речь пойдет ниже, не последовало.
По-видимому, мировоззренческие концепции Алданова, которые он развивал в своем «раскрытии» духовного образа Льва Толстого, были Горькому чужды или неинтересны, хотя в области литературных вкусов и предпочтений между ним и Алдановым никаких принципиальных разногласий явно не возникало. Это наглядно демонстрирует позиция, занятая ими в полемике на тему «Л. Толстой и Достоевский», которая развернулась в интеллектуальных кругах российского общества после выхода в свет одноименной книги Дмитрия Мережковского[67].
Этот труд вызвал бурную полемику в тогдашнем русском интеллектуальном сообществе и обессмертил имя Мережковского. Дмитрий Мережковский, энциклопедически эрудированный интеллектуал, оригинальный отечественный мыслитель и эссеист и литературный критик, был очень популярным в начале ХХ в. в Европе русским писателем
