Герцогиня подошла к нам.
— Пожалуйста, поговори с Морисом! — попросила она мужа. — Заставь его прекратить эту глупую шутку. Не понимаю, какая муха укусила его… Но что с тобой?..
Герцог схватил ее за руку, другой уцепившись за меня. Меня поразило в этот миг его необыкновенное сходство с сыном Иоанны Безумной. Посмотрев по направлению его безумного взгляда, я увидел у входа в зал как будто сошедшего с картины Тициана Франциска I — не было никакого сомнения, что это может быть только граф де Рокрой.
Граф де Рокрой… Значит, их двое… Кто же этот второй или, лучше сказать, первый?
— Это шутка, — попробовал я успокоить герцога. — Какой-нибудь шутник забрался в доспехи короля.
— Шутник? — глухо повторил герцог. — Но кто? Боже мой, доктор! Слышите ли вы металлический лязг при каждом шаге его? А Диана ничего не знает, ничего не подозревает…
И вдруг царивший в зале шум и звуки музыки покрыл громкий возглас де Рокроя.
— Диана! — позвал он.
Все узнали его. В зале все замерло, все отшатнулись от центра, где остались лишь Франциск I с прижавшей к его доспехам разгоряченную щеку мадам де Суси.
— Диана! — повторил граф де Рокрой.
Мадам де Суси повернула голову в его сторону. Она вздрогнула, узнала его, хотела вырваться от своего кавалера, но он теснее прижал ее к себе. Она стала вырываться от него, а он сжимал ее, как в тисках.
— Отпустите ее, — крикнул де Рокрой, — и откройте свое лицо!
В этот миг в воздухе сверкнула молния. Незнакомец вытащил из ножен шпагу и бросился к стене, увлекая с собой конвульсивно бившуюся в его руках мадам де Суси.
Де Рокрой бросился за ними. Поднялось страшное смятение. Среди криков дам и громких призывов кавалеров слышен был лязг оружия. Стоны раненых, кровь на земле. И в полумраке на фоне стены размахивающая оружием гигантская фигура Франциска I.
Я не отходил от дрожащего от ужаса герцога.
— Полночь… — бормотал он. — Шаги… глухие шаги в коридоре… Лязг железа… Король! Король! О, хоть бы скорее рассвет!
— Успокойтесь, — уговаривал я его. — Сейчас мы узнаем, кто это нарушил наш праздник.
— Умеете вы подражать пению петуха? — спросил он меня вдруг со странным видом.
С этим вопросом он бросился к другим гостям.
— Умеете вы подражать пению петуха? — полным трагизма голосом повторял он.
Я следовал за ним, как вдруг ко мне бросилась герцогиня.
— Доктор, доктор! — кричала она. — Ради Бога, скорее… Моя сестра…
Мимо меня пронесли безжизненное тело, утопающее в лентах и золотых одеждах. Я должен был оставить герцога и зал и пойти туда, куда звал меня мой долг.
