Вытянулось щупальце, обхватило запястье Финна.
– Плати, Финн.
Тот отпрянул, бросив взгляд на Гильдаса. Сапиент, съежившийся, поникший, словно весь ужас происходящего обрушился на него разом, сказал:
– Отдай ему меня, мальчик. Для меня больше ничего не осталось в этом мире.
– Нет! – Финн обратился к змеиной улыбающейся морде Зверя. – Я уже отдал тебе одну жизнь.
– А, эта женщина. – Улыбка стала шире. – Надо же, ее смерть так изводит тебя. У тебя есть стыд и совесть. Это большая редкость. Ужасно интересно.
Что-то мелькнуло в самодовольной ухмылке, от чего у Финна перехватило дыхание. Ощутив болезненный укол надежды, он выдохнул:
– Она не умерла! Ты поймал ее, остановил падение! Ведь правда? Ты спас ее!
– Здесь ничто не пропадает зря, – шепнул Зверь, подмигнув алым Оком.
Финн застыл, но Гильдас проревел ему в самое ухо:
– Он лжет, мальчик.
– Может быть, нет. А может…
– Он играет с тобой. – Старик с отвращением уставился в бурлящий водоворот Ока. – Если мы действительно создали такую мерзость, как ты, я готов заплатить за нашу глупость.
– Нет! – Финн оттолкнул старика, стащил с большого пальца сверкнувшее серебром кольцо и протянул его Зверю. – Возьми это в качестве Дани, Отец!
Кольцо с черепом. Последняя надежда.
Я долгие годы втайне создавал устройство – точную копию другого, того, что Снаружи. Теперь оно защищает меня. На прошлой неделе умер Тимон. Пила сгинул в пламени восстания, но, даже несмотря на то что я укрылся в этом затерянном зале, Тюрьма ищет меня. «Мой лорд, – шепчет она. – Я чую тебя. Я чувствую, как ты ползешь по моей коже».
Дневник лорда Каллистона
Королева милостиво поднялась им навстречу.
Фарфоровая белизна ее лица подчеркивала ясность и холодность странных глаз.
– Моя дорогая, милая Клодия!
Клодия присела в реверансе и, попав в крепкие объятия королевы, приняла легкий поцелуй в каждую щеку. Ощутила закованное в костяной корсет хрупкое тело Сиа и натянутые на кринолин многочисленные пышные юбки.
Никто не знал возраста королевы. Конечно, она ведь чародейка! Не исключено, что Смотритель моложе Сиа, но рядом с ней он казался совсем стариком – угрюмый, замкнутый, с подчеркнуто седой бородкой.
Может, молодость королевы и была фальшивой, но смотрелась весьма убедительно. Даже ее сын выглядел едва ли не старше своей матери.
Развернувшись, она повела Клодию внутрь под сердитым взором Каспара.
– Ты так хороша, моя милая. Платье чудесно. А твоя прическа! Скажи, это твой натуральный цвет волос или ты их красишь?
