Так прошло около часа.
Дождь прекратился, выглянуло солнце; при дуновении ветра крупные капли тяжело падали с листьев деревьев. Настроение у меня и у моих товарищей было подавленное: пропала Зорька.
Мы сидели у потухшего костра и обсуждали этот нелепый случай, как вдруг из кустов с шумом выскочила Зорька, держа в зубах что-то большое и непонятное. Она быстро подбежала и с какой-то особой гордостью начала бегать вокруг меня.
В зубах у неё была охотничья сетка, а в сетке — две утки и патронташ. Мы стояли как поражённые громом, вопросительно смотрели друг на друга и на Зорьку. А у меня от радости даже слёзы навернулись на глаза. Как по уговору, мы развязали рюкзаки и все трое наперебой начали угощать Зорьку.
На второй день, возвращаясь с охоты, мы сидели на станции Крутое, и каждый высказывал своё предположение о похищенной сетке.
За несколько минут до прихода поезда в помещение станции вошёл охотник. Окинув взглядом пассажиров, он, не задерживаясь, подошёл к нам.
«Ну, как поохотились?» — спрашиваем его.
«И не спрашивайте! — отвечает охотник. — Такая глупость приключилась вчера, что просто ума не приложу. Вышел я утром, а ведь сами знаете, какая погода была. В одном месте поднялась пара кряковых.
Я их взял, походил ещё немного, весь промок и решил на этом кончить. Развёл костёр, думаю: обсушусь немного, попью чаю — и домой. А сетку с утками и патронташем положил на пень, почти рядом с костром. И вот, верите или нет, никто не приходил, а сетка пропала — ну как сквозь землю провалилась!»
В этом месте своего рассказа Максим Петрович обыкновенно начинал смеяться. И мы тоже не могли удержаться от смеха.
Пока Максим Петрович рассказывал, успел вскипеть котелок.
— Чем будем заваривать — чаем или брусничником? — спрашиваю я Максима Петровича.
— Только брусничником, — отвечает он. — Чай — дома, а на охоте лучше брусничника ничего не надо. Да и для здоровья это хорошо.
Начал брезжить рассвет. Стая кряковых со свистом прошла за камыши и тяжело упала на плёс.
Пора…
Золотисто-голубое небо огромной чашей опрокинулось над Москвой. Мы стоим у Ярославского вокзала со своими собаками, ружьями и тяжёлыми рюкзаками в ожидании отхода поезда и любуемся высотным зданием.
— Ну как, Максим Петрович, хорошо?
— Хорошо!
— А что будет лет через десять?
— Через десять — и того лучше.
Группа любопытных, разглядывая наши охотничьи принадлежности, окружила нас. Каждый выказывает свои Познания в охотничьем деле. Вот подходит какой-то гражданин и с видом знатока осматривает Зорьку, собаку Максима Петровича.
