— Это лучше, чем если ее отец продаст ее дом незнакомцу.
Робин начала улыбаться, такое случилось впервые за неделю.
— И этот новый владелец…?
Виддершинс потерла ногти о жилет.
— Конечно, — признала она, — я не знаю, как управлять таверной, так что это придется делать тебе. Боюсь, мне придется платить тебе больше, но ты точно поймешь!
Стараясь вдохнуть, Виддершинс осторожно выбралась из самых крепких объятий в мире.
— Вижу, ты счастлива, — выдавила воровка.
— Можно и так сказать, — ответила Робин.
— Поэтому ты пыталась меня раздавить?
Улыбка девушки стала шире.
— Я подумала, что нужно так сделать, пока ты не передумала.
Виддершинс долго смотрела на нее, а потом рассмеялась.
— Кстати, — Виддершинс с теплом взлохматила волосы Робин, — у меня есть еще несколько дел. С таверной разобрались… — «и с тобой», — мысленно добавила она, — и мне нужно их доделать. Завтра вечером мы должны быть открыты, или я вычту это из твоей зарплаты, слышишь?
Даже снаружи Виддершинс слышала, как насвистывает девушка, подметая уже чистый пол зала.
* * *
Генри Робе стоял посреди грязной спальни, где кучи вещей скрывали отчасти поеденный термитами пол, и отчаянно запихивал вещи в мешок, что уже трещал по швам.
Он не понимал, как все пошло не так, но знал, что хуже уже некуда. Апостол погиб, его люди — тоже, а Виддершинс не только видела его лицо, но и слышала имя! Он вздрагивал, даже когда Жан Люк представлял его. Но это не имело значения. Она умрет, а он будет богатым.
Он все еще хорошо справлялся с работой, даже рука не мешала, и платы от Апостола ему хватит на годы. Он мог начать заново в другом городе без проблем, пожить немного, а потом искать новую работу. И хоть богатство манило его, этот вариант казался даже лучше. В другом городе вес его прошлого и подозрения стражи не будут давить на плечи. Ему просто надо…
Он застыл, мешок выпал из онемевших пальцев от ощущения холодного металла на черепе. Никто не мог пробраться к нему сюда! Половицы заскрипят, если просто уронить штаны! Но Робе видел краем глаза мужчину, прижимающего пистолет к его затылку.
— За что? — тихо спросил бывший страж.
— Потому что Виддершинс — не убийца, — сказал ему Ренард Ламберт. — И Женевьева не хотела бы, чтобы такой, как ты, сделал ее убийцей.
Генри Робе закрыл глаза, и раздался выстрел.
* * *
Ренард пару мгновений хмуро смотрел на труп Генри Робе, а потом убрал пистолет за пояс. Он потянул за пальцы перчатки, сдул с них порох и повернулся к двери.
