В какой-то момент я просто перестала, что-либо чувствовать. Даже боль.
Только судьбе было зачем-то надо сделать очередной кульбит.
У меня порой такое ощущение, что кому-то там наверху безумно интересно, как я буду выкручиваться от нового подарочка свыше, что мне будет преподнесен.
В один не прекрасный день, в нашем особняке во Всеволожске раздался телефонный звонок и бесстрастный голос, (всегда удивлялась, как наши доблестные служители закона и ещё врачи, умеют сообщать такие вещи), проговорил мне, что бизнесмен Вадим Видицкий был застрелен, возле собственного офиса.
Что я почувствовала? Боль? Жалость? Облегчение? Вот уж нет. Я испытала почти животный страх, за нас с Аликом. Потому что понимала, Вадим был богат, а за такие деньги и нас с легкостью прикопают. Долго металась, заламывая руки. А потом такая злость взяла. Вот уж шиш всем вам, не получится у вас, господа хорошие, не позволю!
И, действительно, не позволила. Мужа похоронила. Собрала партнеров, наняла адвокатов и охрану. Немало заплатила бандитам и ментам, но отбилась и фирму Вадика сохранила. А позже и приумножила. Кроме торговли недвижимостью, было ещё строительство, а на закуску, ещё и туризм. Вадик не мелочился, не вкладывал все средства только в одну сферу. Вникать во все это было сложно, но в то время, меня подгонял страх, а ещё внезапно пришедший азарт, что смогу, выдержу, справлюсь! Даже показалось, что именно в этом я найду цель жизни. Показалось.
Да только и тут просчиталась… Пока играла в бизнес-леди, просмотрела сына.
Да, бесспорно, справляться с новой ролью я научилась, но вот энтузиазм, с которым я приступила к делам, вскоре иссяк, под влиянием рутины и осознанием какими средствами приходится добиваться целей.
Нет, я не скатилась до уровня Вадика. Наверное, просто повезло, что и страна-то уже поменялась. Сменились частично элиты и бандитский бизнес приобрел некий великосветский лоск. Нравилось ли мне это? Да вряд ли. Просто с этим было проще мириться. А ещё, как не скверно это признавать, но к деньгам привыкаешь. Можно сколько угодно рассуждать о прекрасном и бить себя пяткой в грудь, рассказывая о своей тонкой натуре, только, перефразируя пословицу, скажу так: плакать в мерседесе лучше, чем рыдать на велосипеде. Потому что радоваться ни в том и ни в другом случае не получалось.
Что-то было сломано внутри и хоть иногда и болело, напоминая о несбывшихся мечтах, но изменить что-либо уже не было душевных сил. Оставалось лишь плыть по течению, иногда сильно загребая, чтобы не выбросило на берег. Почему-то этот самый берег страшил даже больше, чем сама мутная река.
