— Что это у тебя там? — раздается позади меня.
Выронив пакет, я оборачиваюсь на голос.
В дверях с обернутым вокруг бедер полотенцем стоит мокрый Рэй, капая при этом на пол, который я только вчера вымыла.
В руке у него кухонный нож.
— Кто из вас принимает душ с оружием? — явно забавляясь, спрашивает он.
О, черт. Это тот самый нож, который я прошлой ночью взяла с собой в ванную. Я отшучиваюсь, притворяюсь, что это какая-то ерунда, возвращаюсь к кухонному столу и твердой рукой наливаю уже готовый кофе. Три чашки, по одной для каждого из нас, а потом, я очень надеюсь, что Рэй уедет домой. Я придвигаю к Рэю одну из кружек, и он улыбается:
— Спасибо, солнышко.
И кладет нож на стол между нами.
— Пойду, отнесу это Дэймону, — говорю я, взяв третью кружку с кофе и проходя мимо Рэя.
Он хватает меня за запястье, и горячий кофе выплескивается мне на руку. Я морщусь, но не двигаюсь. Это рука, которую я обожгла во время той аварии. Нервы на ней так и не зажили, поэтому боль просто зверская.
— Он достаёт кое-что для меня с чердака, — произносит Рэй. — Что у нас на завтрак?
Я ставлю кофе на стол и начинаю вытаскивать из холодильника тарелки с остатками ужина. Когда я поворачиваюсь к кухонному столу, то ни Рэя, ни пакета молока уже нет.
* * *
Дэймону не хуже меня известно, что его брат конченный псих. Поэтому, как только он спускается с чердака, неся в руках черный пакет для мусора, то устремляется прямиком ко мне. Видно, что при этом он ищет Рэя.
— Доброе утро, — говорю я, протягивая ему свежий кофе.
Когда он ко мне по-хорошему, то и я к нему по-хорошему. Мы входим в такой ритм, и он может неделями не превращаться в придирчивого говнюка. Единственный плюс в визитах Рэя, это то, что мы с Дэймоном ладим. Мне известно, как ему жаль, что он не может «развестись» со своим братом и никогда его больше не видеть — он говорит мне об этом каждый вечер четверга после отъезда Рэя. Вот уже лет десять каждый вечер в четверг у нас с ним происходит один и тот же разговор. Но только не на этой неделе. Потому что в этот четверг Рэй не уехал.
Рэй никогда раньше не оставался на ночь. Это странно. Он никогда не парился насчёт езды в нетрезвом виде — весьма иронично, если вспомнить, что его брат — полицейский. До этого дня. Наш хрупкий график изменился, и у меня от этого мороз по коже. Мне нравится предсказуемость. Устоявшийся порядок. Мне не нравится находить по утрам у себя на диване грёбаных психов.
— Где Рэй? — спрашивает Дэймон, потягивая кофе.
