— На улице идет снег, — шепчу я.
Когда я слышу, как медленно бьется в хрупкой маминой груди её сердце, у меня начинает щипать в глазах.
«Почему бы тебе не очнуться?»
Я крашу маме ногти ярко-розовым лаком и вру ей. Я говорю ей, что собираюсь сделать новую прическу. Говорю, что видела в закусочной Чейза и Шелли. Говорю, что счастлива, потому что, даже если я почти всё время и желаю ей смерти, мне не хочется, чтобы она умерла, зная, как чудовищно несчастна ее дочь.
Даже если это не имеет никакого значения, и её, может, и вовсе здесь нет, я не хочу, чтобы она знала, какой конченой дурой я оказалась.
Дэймон смотрит на меня с другой стороны кровати. Он откинулся на спинку кресла и, скрестив ноги, положил их на край койки. Вокруг нас гудит болтовня о футбольном матче, а может быть, это вообще бейсбол. Я понятия не имею, кто в какую игру играет, и мне все равно. Он отворачивается к экрану, совершенно не тронутый видом лежащей между нами женщины. Он никогда ничего не говорит маме. Его жене.
— Ты не должна лгать своей бедной матери, Кассандра, — рассеянно произносит Дэймон, затем забрасывает себе в рот карамельки и увлеченно их жуёт, глядя, как одна из команд забивает гол, или очко, или что там еще. Лучше бы его здесь не было. Лучше бы его никогда здесь не было.
— Тогда почему бы тебе с ней не поговорить? — резко спрашиваю его я. — Почему бы тебе не сказать ей правду?
Забыв про игру, он бросает на меня пристальный взгляд.
— Чтобы твоя мать узнала, каким грандиозным разочарованием оказался ее единственный ребенок? — холодно спрашивает он.
— А как насчет ее мужа? — бросаю в ответ я. — Думаю, разочарование — это не то слово, как считаешь?
И тогда он произносит слова, которые вонзаются мне в живот, словно свинцовые пули.
— Если бы не ты, Кассандра, она всё еще была бы жива, — его слова холодны, тон размерен. — Если бы не ты и не твой грёбаный бездельник-бойфренд, она все ещё была бы сама собой, а не этим мешком с костями, с которым мы теперь по твоей милости вынуждены тусоваться.
У меня начинает жечь горло от скорби и сокрушительной вины. Он прав. Раньше я ему не верила, когда он говорил мне, что Лео из-за меня слетел с дороги той ночью, но это именно так. Если бы я не поссорилась с Лео, он бы не разозлился. Он бы не сел за руль после того, как пил весь день. Он бы не стал принимать таблетки. Нас бы здесь сейчас не было. Я соскальзываю с кровати и возвращаюсь на кухню. Мне на самом деле нужно больше времени проводить с мамой, но много ли скажешь человеку, который не приходит в себя.
