Если вы хотите, чтобы люди в зале стали вашими партнерами, принимали активное участие в обсуждении, сами отвечали за процесс обучения и, возможно, научились даже тому, чему вы их научить не можете, – другими словами, воспользовались бы не только вашими знаниями, но и незнанием, – эта схема не пройдет. Чтобы добиться всего этого, вам придется стать не только мотивационным спикером, но и мотивационным слушателем.
Последний мотивирует не хуже спикера, но использует для этого иной механизм. Главное для него – не передача знаний, а создание диалога. Мотивационный слушатель знает, что результат любого взаимодействия будет разным для всех участников. Поэтому диалог – единственный способ эффективно осмыслить услышанное, сформировать собственные идеи на основе услышанного и поделиться ими с окружающими. Мотивационный слушатель руководит площадкой для диалога и собирает разные идеи на благо всех участников. Как и «невежественный учитель», он контролирует процесс, а не результат. По сути, от несведущего руководителя требуется лишь одно – слушать. И главное здесь – умение пребывать в настоящем моменте.
В мотивационном слушании участвует не только слух, но и другие органы чувств. Чтобы в этом убедиться, отправимся в Национальный конференц-зал Будапешта. 2012 год, я собираюсь выступить с лекцией и дирижировать Будапештским филармоническим оркестром. Я стою за кулисами, приглаживаю свою неуправляемую шевелюру, думаю об Иоганне Штраусе, музыку которого мы будем исполнять, о семи тысячах человек в зале, прокручиваю в уме вступительную часть своей лекции. Разумеется, та начинается с рассказа о смешном случае – реальной истории про мою венгерскую няню, случившейся лет пятьдесят назад.
Мне подают сигнал, я выхожу на сцену, улыбаюсь и кланяюсь. Но, собравшись говорить и делиться воспоминаниями о своей няне-венгерке, замечаю нечто необычное: лицо концертмейстера. Точнее, выражение глубокого изумления на его лице. Концертмейстер – первая скрипка, невысокий тучный человек, который очень помогал мне на репетиции и казался дружелюбным. Работать с ним было легко. Но сейчас вместо обычного предвкушения начала концерта на лице его смесь серьезной целеустремленности и безумного веселья, что весьма странно. Его лицо словно сделано из резины: он улыбается мне, музыкантам и зрителям странной полуулыбкой (а все происходящее в увеличенном масштабе показывается на большом экране, так что зрителям прекрасно все видно). Я не понимаю, что именно он хочет мне сказать, но не могу отвести от него взгляд, как и все присутствующие в зале. Встревоженный внутренний голос велит не обращать на него внимания и начинать заготовленную речь, но любопытство берет верх. «Что смешного?» – спрашиваю я, в искренней растерянности обращаясь и к нему, и к зрителям. Вопрос не предусмотрен сценарием, но я не паникую: я полностью в настоящем моменте, и это внушает мне уверенность. Я доверяю зрителям, верю, что они мне подыграют; пустота, только что образовавшаяся в запланированном выступлении, затягивает меня и подсказывает, что делать. И зрители действительно активно вовлекаются в происходящее. Это задает тон всему выступлению.
