действительно впечатляет. Как будто фейерверки из воды.
Туман потихоньку накрывал небольшое озеро возле «Белладжио», и зазвучала
песня Полы Абдул, которая столько раз играла из миллиона окружавших меня колонок, что я возненавидел ее. Вдоль аллеи зажглись фонари, и без всяких предисловий
окружающие нас фонтаны взмыли вверх, вторя звуку скрипок, словно балерины.
Дженсен ахнула, впилась пальцами мне в предплечья и прижалась еще крепче.
Струи воды засверкали, окрасились розовым, и прекрасный женский голос запел на
итальянском.
Черт.
Из всех песен на свете эту я бы предпочел услышать в последнюю очередь —
«Время сказать прощай». Это прекрасная и трогательная песня, и вселенная могла даже не
пытаться намекнуть мне на что-то.
Это не могло быть совпадением. Песни включают по расписанию. Она бы звучала в
любом случае, были бы мы здесь или нет.
Дженсен покачивалась, прижавшись прямо к моему стояку. Ни единого шанса, что
она просто так это оставит и позволит мне выйти из ситуации, не уронив достоинства.
Мягко надавив ей на плечи, я заставил ее повернуться ко мне, не выпуская ее из
объятий и мысленно моля свое тело вспомнить, как миллион лет назад мама учила меня
танцевать вальс.
В глазах Джен зажегся вопрос, ее губы чуть приоткрылись и сложились в такую
знакомую мне полуулыбку. Когда одной рукой я потянул ее ладонь вверх, а другой обнял
за талию — мышечную память не обманешь — она подняла голову, и я с трудом
сдержался, чтобы не поцеловать ее.
— Потанцуй со мной, — сказал я почти беззвучно.
— Прямо здесь? — в тон мне прошептала она.
Я медленно кивнул и скопировал ее легкую улыбку.
В ответ она пристроила руку на моем рукаве, и как только я повел ее в танце, который помню как вальс, крепко вцепилась мне в бицепс.
— Ты всегда калечишь своих партнеров по танцам?
Казалось, ее смех замерцал в тумане.
— Если честно, нет. Я засмотрелась.
— На меня или на фонтан?
— На обоих.
Я развернул нас боком к воде, чтобы она могла продолжать смотреть шоу. Но
вместо этого она не отрывала взгляд от меня. Странное ощущение, как будто мой желудок
делал сальто, никогда раньше такого не испытывал.
Половину ее лица освещало сияние фонтана, а вторая половина находилась в тени, так что я не мог видеть, как блестят ее глаза.
Как символично, что я мог видеть только половину, в то время как песня о
предстоящей разлуке сопровождала нас на этом импровизированном танцполе.
