Но все эти усилия не принесли чаемого результата. Военные, которые в то время определяли политический курс государства, хотели иметь больше будущих призывников и отправляли умирать нынешних. Все больше юношей и мужчин уходили в армию, все больше девушек и женщин оставались без брачных партнеров, развернувшаяся в стране пропаганда вступления в брак с инвалидами войны имела ограниченный успех. Отправленным на побывку домой солдатам командиры настоятельно советовали успеть за время отпуска вступить в брак, но получалось это далеко не у всех.
Все больше женщин занимали место мужчин на производстве. Обязанности по уходу за уже имевшимися детьми тоже никто не отменял — а количество яслей и детских садов было явно недостаточным. Японки оказались в трудном положении — им предлагалось больше рожать и больше работать.
Военные нужды диктовали потребность в развитии промышленности, военное время характеризуется дальнейшей индустриализацией, так что в 1944 году развернулась пропаганда, призывавшая женщин относиться к работе не как к временному занятию, целью которого является пополнение семейного бюджета, а как к “служению империи”. В том же самом 1944-м, когда японцы все еще надеялись достичь перелома в ходе войны, всерьез обсуждалось развертывание кампании под лозунгом “Ради победы на производственном фронте откажемся от заключения браков в этом году!”. Программа по повышению рождаемости перерастала в свою противоположность.
В результате, непосредственно после принятия программы уровень рождаемости несколько повысился, но затем тяготы войны сыграли свою роль, рождаемость резко упала, а смертность так же резко возросла (во время войны погибли около трех миллионов японцев). К этому времени государство окончательно национализировало тело японца и поступало с ним по своему произволу. К концу мировой войны в армию были мобилизованы около 7 миллионов трудоспособных мужчин, что вызвало нехватку рабочих рук. 7 миллионов — это чуть меньше одной десятой населения тогдашней Японии. В процентном отношении это значительно превышает долю самураев в токугавской Японии с доминированием в ней воинского сословия (приблизительно 1,3 %).
Невозможность решить реальные проблемы приводила ко все более частому отрицанию всего материального. С самых разных сторон раздавались утверждения, что достоинства японца состоят прежде всего в его духе, жертвенности, готовности к смерти. Предназначение человека состоит в том, чтобы отдаться служению и жертвовать своими эгоистическими интересами ради родины, государства, императора. Этот “жертвенный дискурс” был настолько внедрен в сознание, что распространялся даже на животных и растения. Некий молодой человек написал письмо в газету с вопросом: как следует вести себя, если ему по нравственным причинам претит есть рыбу и птицу? Газета отвечала: поскольку даже растения обладают душой, то, если быть последовательным, автору письма следует отказаться от любой пищи и умереть. Однако предназначением всего сущего в этом мире является принесение себя в жертву, а потому и животные, и растения, и человек должны неукоснительно следовать этому принципу
