Закон, получивший “политкорректное” название “Об охране евгеники народа”, был принят в марте 1940 года. Согласно ему, допускалась не только добровольная, но и принудительная стерилизация (основным объектом являлись душевнобольные).
Однако это начинание фактически не было воплощено в жизнь. За время действия закона (с 1941-го по 1947 год) операции подверглись 538 человек (в нацистской Германии только за 1934 год было прооперировано 56 240 человек). Инициатива по стерилизации (подача соответствующего заявления) могла исходить как от самого человека, так и от его родственников и лечащих врачей. Однако моральные устои японского общества оказались таковы, что закон, скроенный по нацистскому образцу, на практике оказался неосуществим. Хирургическое вмешательство в жизнь японского тела принято обществом все-таки не было. Нацисты считали, что немецкую нацию следует очистить от нежелательных элементов, загрязняющих ее “чистоту”. Но в Японии господствовало мнение, что эта чистота и так присутствует в японском народе изначально, она уже достигнута, следует только поддерживать ее, избегая смешанных браков.
В 1941 году то же самое Министерство благосостояния и здоровья, которое инициировало закон о стерилизации, фактически пошло на попятную. Оно утверждало: последние научные исследования еще раз доказали непревзойденную чистоту крови японцев, среди которых страдают душевными заболеваниями всего-навсего 6 % населения. А вот в других странах — Германии, Италии, Великобритании и США — эта цифра составляет 20 %[8]. Таким образом признавалась неактуальность для Японии процедуры стерилизации, так как отклонений от психической нормы среди японцев намного меньше, чем где бы то ни было.
В марте 1940 года был принят закон “О физической силе народа”, который следует рассматривать в паре с евгеническим законом. Предполагалось, что его осуществление поможет воспитывать здоровых и сильных телом японцев, готовых достойно выполнять военные и экономические задачи. Подчеркивалось, что здоровье человека не является его личной проблемой, оно является основой для “мощи страны”. Главам местных администраций, предприятий, директорам детских садов и школ вменялось в обязанность проведение постоянных обследований здоровья и физического состояния своих подопечных в возрасте до 20 лет, ведение их медицинского паспорта. За неисполнение — крупный штраф (до 1 тысячи иен) или вычет из жалованья.
Показательно, что государство предполагало контролировать физическую силу и здоровье прежде всего той части населения, которая могла (должна) быть мобилизована для решения военных и производственных задач. Особое внимание следовало обращать на молодых людей в возрасте от 17-ти до 19 лет, то есть того контингента, которому в скором времени предстоит нести воинскую службу (призывной возраст составлял именно 20 лет), трудиться и размножаться на благо страны. Еще раз подчеркнем: “заботу” о молодежи следует интерпретировать не столько как заботу, сколько как попытку поставить ее под контроль. Ведь то же самое государство без тени сомнения отправляло эту молодежь на фронт, то есть на смерть. До этого времени ей следовало активнее заниматься физкультурой и выполнять нормы, аналогичные советскому комплексу ГТО.
